Книга Журавли летят на запад, страница 82 – Анна Рябинина

В тот вечер они собираются поздно: Елена задерживается в библиотеке, Сунь Ань долго выбирает костюм, потом они обсуждают театр, пьют вино, принесенное Морганой, слушают истории Чжоу Ханя про его воспитанников, вечно влипающих в разные проблемы.

– А кем ты вообще работаешь? – спрашивает Елена, поворачиваясь к Сунь Аню.

– В типографии, – коротко отвечает Сунь Ань.

– Официально?

– И да, и нет.

Елена весело сверкает глазами.

– Подпольно, значит, листовки печатаем?

– Не всегда подпольно.

– И что же заставило китайца так яростно бороться за свободу чужой страны?

Сунь Ань хмурится. Этот вопрос Моргана тоже ему задавала, но он тогда не ответил – отвлек ее поцелуем, что безусловно было жалко, но она ему это позволила – потому что спросить могла и позже, а целовал он ее редко: это всегда проходило по границе с отчаянием – острым, горьким, так, будто он страдал от болезни и затягивал лечение до последнего, чтобы ощутить ужас потери и лишь потом попросить избавления.

– Потому что я верю, что могу чем-то помочь.

– И зачем нам твоя помощь?

Сунь Ань не знал, что Елена была француженкой – он не умел различать акценты, да и та говорила на английском бегло, уверенно, вбивая английские слова в полотно речи подобно гвоздям.

– Нам?

– Мне, Франции, зачем нам ты?

– Потому что я считаю, что любой человек должен делать все возможное, чтобы помочь там, где он находится сейчас.

– Ты думаешь, если бы я сейчас отправилась в Китай, то стала бы ему помогать?

– Не знаю, – признается Сунь Ань. – И я не хочу рассуждать о том, что могло бы быть. Этого же все равно не случилось.

– Ты не боишься, что испортишь что-то, пытаясь помочь?

Сунь Ань хмурится.

– Я верю, что есть люди, которые мне помогут и поправят.

В этот момент Моргана смотрит на них внимательно и цепко – на Сунь Аня: с протестно, с вызовом отросшими волосами, со сверкающими уверенностью глазами, с улыбкой на лице, которая возникала каждый раз, как он говорил о чем-то, что для него важно; на Елену: с прямой спиной, смотрящей гордо и уверенно. Они оба прекрасны в своем желании отстоять себя. С Чжоу Ханем Елена тоже ссорилась воодушевленно, но сам Чжоу Хань никогда не переходил на ссору, а говорил мягко и спокойно, а вот Сунь Ань любил это ощущение противостояния, как его любила и Елена.

– И кто же вселил в тебя это желание везде лезть с помощью?

– Я не хочу рассказывать об этом.

Елена удивленно приподнимает брови, а Моргана медленно кивает. Она знает, кто это – господин Эр, нестарый, но постаревший человек без имени. Он не жил вместе с Сунь Анем и Чжоу Ханем, но часто к ним приходил, и Сунь Ань говорил о нем много, с неподдельным восхищением.

Моргане тот не нравился – он казался ей человеком, который старается быть добрым и мудрым, потому что уже где-то накосячил и сейчас старается не усугублять. Она не понимала, зачем он согласился увезти Сунь Аня и Чжоу Ханя из Китая, что сам там делал, чем хочет заниматься сейчас.

Казалось, будто его затерли на картине мира – он был блеклым, уставшим и пустым, без запала, без уверенности в чем-либо. При этом сами Сунь Ань и Чжоу Хань что-то в нем видели – возможно, единственного родителя, поэтому Моргана в их отношения лезть не собиралась. Не ее это дело – хотят цепляться за ничего из себя не представляющего человека, так пусть цепляются.