Книга Журавли летят на запад, страница 87 – Анна Рябинина

– А почему вы живете в Лондоне, а не в Париже?

– Переехала после смерти матери. Да и Ариадне хотелось здесь пожить.

– Ариадна и Андрей?

– Мой… друг и его сестра.

* * *

– Вирджиния, – зовет ее Яо Юйлун, потом, лукаво улыбнувшись, повторяет, – Вирджиния, Джинни, А-Жун.

Вирджиния не знает, как ее имя можно сократить до этого ласкового «А-Жун», но ей нравится, когда Яо Юйлун ее так называет. Дразня, подшучивая. Умоляя не уезжать.

В их жизни это происходит слишком часто – с самого первого дня. Когда Вирджиния только приехала в маленький военный пост на Амуре, прямо на самой границе с Китаем, переплыла реку с контрабандистами, переводящими пряности из Китая в Россию, познакомилась с девушкой, живущей в деревеньке, название которой Вирджиния уже не помнила, знала только, что там было что-то про черного дракона – от названия реки. А потом уехала – и не сказала, когда вернется.

Кажется, все женщины, которых знает Вирджиния, вынуждены страдать от того, что она никак не может найти место, в котором захотела бы остаться навсегда.

– А ты уверена, что тебе это нужно? – мама заходит в комнату и садится на край кровати. Спокойная, с идеально прямой спиной, расправляет складки платья, поправляет и без того аккуратную прическу. Любой бы сказал – эту женщину ничего не волнует: ни сын, уехавший в чужую страну, ни дочь, собравшаяся это сделать вслед за ним, ни разрушающийся дом, ни муж, на могилу которого уже лет пять никто не приходил, – но Вирджиния знает, что мама переживает очень сильно, и эта тревога разливается по воздуху, дурманя и кружа голову.

– Конечно, – сухо отвечает она. Не стоит множить эту панику.

– Почему именно Россия? – мама задает этот вопрос не первый раз, но всегда хочет получить иной ответ.

– Потому что мне так нравится, – пожимает плечами Вирджиния. – И я знаю, что могу быть там полезной.

– Почему ты не хочешь быть полезной тут, дома?

– А мне нравится там, – Вирджиния садится рядом с мамой и берет ее за руки.

Ее матери еще даже нет пятидесяти – кажется, будто бы уже немолодая, но на самом деле совсем юная. Вирджиния помнила, какой была в детстве – тонкой, хрупкой, совсем девчонкой, ей самой еще нужна была мать и подруги, а была у нее только маленькая дочь и муж, не появлявшийся в доме неделями. Тогда она, еще совсем маленькая, не понимала, куда тот пропадает, но уже годам к двенадцати сообразила – у него, господина Полиньяка, де Полиньяка, есть своя жизнь, интересная, полная знакомств среди членов парламента и императорской семьи, любовниц и вина. В нее не вписывалась ее мать – красивая, но небогатая девушка, дочь какого-то его дальнего родственника, которую замуж выдали, чтобы сохранить накопленные деньги внутри семьи.

Только вот какая ирония – господин Полиньяк умер, его единственный сын стал священником, и остались лишь жена, не желающая больше видеть в своем доме мужчин, и дочь, к своим почти тридцати так и не вышедшая замуж.

– Будешь учить девушек грамоте и истории? – предполагает мама. Женевьева – так ее зовут. Вирджинии нравится называть ее про себя по имени. Не «мадам Полиньяк», лишая ее возможности избавиться от фамилии мужа, а этим ласковым, чуточку романтичным, но уверенным «Женевьева».

– И это, разумеется, тоже, – кивает Вирджиния.

Сначала она все отмахивалась от необходимости выйти замуж – кому это нужно, пока в мире так много интересных вещей? Языки, музыка, живопись – Вирджиния дружила с пожилыми художниками и музыкантками в борделях, совершенно забывая про то, что где-то в мире существуют мужчины, могущие стать ее мужем. А потом обнаружила, что вышла из того возраста, в котором женщину охотно берут замуж – расстраивалась ровно час, пытаясь пережить осознание, что не сможет тратить деньги мужа на книги, а потом начала учить русский, чтобы поехать со знакомым художником в Россию.