Книга Хозяйка разрушенной крепости, страница 39 – Любовь Оболенская

Я почувствовала, что сейчас реально заплачу. Так себе была у меня жизнь, конечно, возраст давал о себе знать. Но и светлые моменты порой случались…

«Хватит! – мысленно зарычала я сама на себя. – Соберись, тряпица! Могла просто тупо сдохнуть там, у себя в деревне, выброшенная на обочину жизни! Предоставь тебе сейчас выбор – остаться там, в своем теперь уже прошлом, или же здесь, молодой и энергичной, работать как не в себя, давая этим несчастным людям надежду? Ну-ка, Елена Антоновна, ответь-ка честно сама себе на этот вопрос?»

Шмыгнув носом, я утерла выступившие слезы рукавом, пропахшим рыбой и гарью.

Какие тут могут быть вопросы? Ясно все и так…

Тем более что нюни распускать было некогда – рыбаки, наловчившиеся бить акул, прибыли с новым уловом. Это я распорядилась: мол, все равно никто не видит, с вами я или без вас, так что занимайтесь сами. Еще немного, и в лес отправлю охотников – не на одной же акулятине сидеть, нужно разнообразие. Кабана мы доели, но, думаю, в лесу еще много найдется и дичи, и ягод, которые, оказывается, король Артур тоже запретил собирать. Чушь какая-то! Даст провидение, встречусь с тем королем и задам вопрос прямо в глаза, с какого перепугу он изобрел такой тупой закон…

Добытую рыбу я распорядилась разделать, посолить и пожарить на прутьях. Никогда не пробовала акулятину, приготовленную таким образом, и мне показалось, что это должно быть вкусно. В молодости, помнится, на рыбалке мы так жарили свежепойманных карасей – главное, чтоб прутья были не сухие, а только что срезанные, и толщиной с большой палец, иначе прогорят на огне.

Народ, привыкший к другой готовке, мое нововведение воспринял с сомнением, но когда над деревней разнесся новый, непривычный аромат, скепсис общинников поубавился…

– Еще минут пять, и готово будет, – объявила я… И прикусила язычок, поняв, что опять ляпнула нечто для этих людей непонятное.

Но от расспросов меня спас подошедший кузнец.

– Слышь, хозяйка, угли-то прогорели. Чего дальше делаем?

На меня уставились все собравшиеся. Многие с ожиданием, но некоторые – с ухмылкой. Мол, что может хорошего получиться из каких-то камней, запеченных в глине? Ясное дело, ерунда какая-то.

– Пока что обедаем, – сказала я. – А потом идем смотреть, что получилось.

Сказать, что мне было страшно, – это ничего не сказать.

Кусок в горло не лез, хотя свежая подсоленная акулятина поджарилась на славу и корневища рогоза местные женщины быстро наловчились печь так, как я бы, наверно, в жизни никогда не научилась. Только ешь да нахваливай!

Но все мои мысли были там, рядом с медленно остывающими печами…

И не того я боялась, что ничего не выйдет и я лишусь своих земель.

Страшно было, что все мои задумки пойдут прахом!

Торговля соленой рыбой – дело, наверно, хорошее, но вряд ли получится на этом быстро разбогатеть. А мне нужно было именно быстро! Я уже поняла: в этом мире слабым не выжить. И сейчас я ощущала ответственность не только за свое тело, чудом мне доставшееся, но и за всех людей, поверивших в меня…

И вот обед закончился. Настало время идти к печам.

– Не бойся, хозяйка, – шепнул мне на ухо Ланселот. – Я сам боюсь.

И улыбнулся. Хорошо так, по-доброму.

Почему-то его улыбка добавила мне решительности. Я поднялась, отряхнула подол платья от налипших на него травинок и сказала: