Книга Хозяйка разрушенной крепости, страница 96 – Любовь Оболенская

Сделав несколько шагов, обезглавленный рыцарь рухнул на землю, гремя доспехами, а король Артур закашлялся от неожиданности, подавившись рыбешкой. Правда, быстро справился с кашлем, отхлебнув из кубка и после этого громко фыркнув, словно боевой конь на водопое.

– Клянусь небесами… это было великолепно! – воскликнул Артур, отдышавшись. – В смысле, мне жаль племянника, но сколько я живу на свете, подобного искусства не видел. Что уж тут говорить, Небесный Суд свершился. И с тебя, рыцарь Ланселот, и с вас, леди Элейн, снимаются все обвинения. Что же касается убийства моими вассалами благородного сэра Ламорака Уэльского…

Речь короля прервало ржание коня и удаляющийся топот копыт. Пока Артур восхищался искусством Ланселота, сэр Мордред, убивший моего приемного отца, незаметно взобрался в седло, пришпорил коня и сейчас скакал в сторону леса. Разумеется, никто не попытался его остановить, лишь Ланселот, глядя ему вслед, задумчиво проговорил:

– Если ваше величество прикажет подать мне лук и стрелу, думаю, сэр Мордред вряд ли сможет сегодня насладиться пением лесных птиц.

– Пусть уезжает, – поморщился Артур. – Своим бегством он подтвердил рассказ леди Элейн, и преступнику нигде не будет покоя на земле королевства Логрес. Поверь мне, рыцарь, падение с таких высот, на которых стоял Мордред, гораздо страшнее быстрой смерти от стрелы.

Король отшвырнул в сторону поднос с дорогой посудой и повернулся к Агравейну.

– Ну, а ты что скажешь, мой верный вассал? Подтвердишь слова леди Элейн или попытаешься их опровергнуть? Конечно, дама не может бросить тебе вызов на Небесный Суд, но она может назначить того, кто станет биться за ее честь. И я даже догадываюсь, в чью руку ляжет меч ее возмездия.

Агравейн, стоявший с опущенной головой, рухнул на колени.

– Простите меня, ваше величество! Мои братья заставили меня принять участие в их заговоре! Но я клянусь небом и своей жизнью, что не участвовал в убийстве. Я лишь держал под уздцы наших коней, пока Мордред и Гахерис рубились с сэром Ламораком Уэльским.

– Коней, значит, держал, – криво усмехнулся король. – Что-то не верится мне в это, ну да ладно. Только не у меня нужно тебе просить прощения, сэр Агравейн, а у леди Элейн, потерявшей приемного отца по вашей милости.

Рыцарь, не вставая с колен, поднял голову, и посмотрел на меня снизу вверх взглядом побитой собаки.

– Простишь ли ты мою вину, леди Элейн? Или же велишь биться с Ланселотом? Я видел его удар и уверен, что эта битва станет для меня последней…

Я смотрела на Агравейна и понимала, что, с одной стороны, нужно наказать мерзавца. Но, с другой, не такой я человек, чтобы своей волей отправлять преступника фактически на казнь. Я, конечно, по характеру Еленабетон и все такое, однако не в вопросах принятия решений на тему, где ставить запятую в известной фразе «казнить нельзя помиловать».

Но и оставлять безнаказанным убийство я тоже не собиралась.

– Я не буду отправлять тебя на смерть, сэр Агравейн, хотя ты ее, несомненно, заслужил, – проговорила я. – Но я хочу, чтобы справедливость восторжествовала! Пусть все в королевстве Логрес узнают, как на самом деле погиб сэр Ламорак Уэльский и кто был его убийцами, подло напавшими из засады втроем на одного.

– Это жестокое наказание, – хмыкнул король Артур. – Для любого рыцаря честь дороже жизни. Своим приговором ты, леди Элейн, навсегда отнимаешь у убийц твоего отца самое ценное, что у них есть, – возможность гордиться своим благородным и незапятнанным именем. Но справедливость превыше всего! Сегодня я прикажу дворцовым менестрелям сочинить балладу о гибели доблестного сэра Ламорака Уэльского, которую вскоре будут распевать по всему королевству.