Книга Хозяйка королевской таверны, страница 59 – Любовь Оболенская

Наконец настало третье сентября, день коронации, когда герольды объявили начало трехдневного празднества. Мы с Энн еще ночью перетащили наш товар на ярмарку и не спали до рассвета – стерегли перетащенное, так как, по моим ощущениям, воров в Лондоне стало больше, чем тараканов и крыс вместе взятых. Но, несмотря на это, в открытую грабить торговцев они опасались, так как стража уже отловила нескольких особо ретивых, и их отрубленные руки были наглядности ради приколочены к рыночному позорному столбу длинными ржавыми гвоздями – на время коронации власти ужесточили наказание за воровство.

И вот ярмарка открылась!

Народ – как местный, так и приезжий – повалил на рынок толпой. Все знали: сегодня продавцы выставят только самый лучший товар, ибо слух об их продукции пойдет далеко за пределы Лондона.

Каждый старался чем-то удивить покупателей. И у меня тоже были заготовлены некоторые кулинарные фишки, которыми я до этого не торговала у себя в таверне. А именно: сосиски, запеченные в кляре, холодные пироги с начинкой из свинины, а также разнообразные сэндвичи – два тонких кусочка хлеба без корочки с начинкой из рубленых овощей, мяса, рыбы, сыра, яиц и всякого другого съестного, что попалось под руку.

В результате я быстро поняла, что именно сэндвичи – это то что надо в праздничный день: народ, который сначала отнесся к новому блюду настороженно, попробовав, начал расхватывать его с фантастической скоростью. Понятное дело, вкусный перекус на ходу для ярмарки – самое то. Жуешь и одновременно ходишь по рядам, не боясь запачкать руки жиром, стекающим по пальцам, – многие продавцы тканей и одежды не стеснялись хлестать специальными розгами по таким рукам, тянущимся к их нежному товару. И местная стража этому не препятствовала, как и любому другому пресечению порчи рыночного имущества.

А еще я давала визитки!

Понятное дело, что в Средние века грамотность была преимущественно уделом священников и ученых, которых не успели сжечь на костре за то, что шибко умные. Потому я просто придумала свой герб! Глефа, перекрещенная с длинным батоном хлеба, а сверху – круг колбасы.

Примитивно, но понятно. Особенно если пояснить, что именно нарисовано на кусочке самого дешевого пергамента, который я совала тем, кто покупал больше, чем на два пенса, – либо, попробовав мою стряпню, возвращался за добавкой. Таким я громко поясняла, что культурно покушать, сидя за столом, можно в таверне возле моста, где и эля нальют, и горячей мясной похлебкой накормят. Тут, мол, так, рыночная точка быстрого питания. А там у нас территория пищевого блаженства. Истинное наслаждение для вкусовых рецепторов и желудка, которые никогда не забудут восхитительный праздник, устроенный для них, – и непременно притащат туда своего хозяина снова…

– Где ж ты научилась так красиво говорить, госпожа? – восхищалась служанка, когда ей удавалось присесть между рейсами в таверну и обратно – она таскала оттуда заранее заготовленные пироги и сэндвичи, которые народ раскупал очень быстро. А я мысленно улыбалась: похоже, я и правда неплохо поднаторела в староанглийском языке, вон аж местные жители восхищаются моим красноречием…

В общем, первый день ярмарки прошел удачно.

Вечером я вернулась в таверну уставшая как собака и счастливая как лошадь, выигравшая трудный забег. Мой потайной пояс оттягивали четыре кожаных кошеля, плотно набитых пенсами – как целыми, так и рубленными на части. Причем среди них попалась даже одна серебряная марка: какой-то импортный купец щедро расплатился за перекусы для себя и своей челяди, что его сопровождала, сметя все, что было у меня выложено на прилавке.