Книга Забитая жена для генерала дракона, страница 30 – Кристина Юраш

И тут же поняла, что мне просто обидно.

Видимо, придется смириться с мыслью, что имею дело с мужчиной, для которого слово «верность» — из разряда ругательств.

Я быстро нашла дворецкого, изложила ему суть просьбы генерала.

Тот кивнул и сообщил, что сейчас распорядится подать карету.

Не успела я выпить чай и позавтракать, как карета была подана. Я накинула плащ, в котором пришла, и направилась к черной карете с золотым вензелем «М».

На мгновенье я забыла о том, что я больше не знатная дама, которой все мужчины вокруг помогают забраться в карету, поэтому забралась в нее сама.

Карета тронулась, а я прильнула к окну.

Город готовился к Новому Году.

На магазинах появились гирлянды, на витринах — магические огоньки.

На центральной площади выросла огромная ель, настолько обильно украшенная игрушками, что даже веток не было видно.

Вся эта предновогодняя суета, которая раньше вызывала у меня восторг, сейчас навевала лишь грусть.

Я видела счастливые семьи, выходящие из магазинов с коробками. Видела пары на катке, детвору, которая счастливо бегала вокруг елки.

Казалось, у всех праздничное настроение, словно вот-вот случится главное чудо.

И вдруг я осознала: я не грущу по празднику.

Я грущу по себе.

По той, что верила, что любовь — это камин, гирлянды и обещания.

Раньше я тащила за руку мужа вдоль этой самой площади, считая шары на ёлке и обещая себе: «В следующем году у нас будет ребёнок».

Теперь я ехала в карете одного из самых порочных мужчин столицы, чтобы выбрать бриллианты для его новой любовницы.

Я прикусила губу.

Нет.

Это не любовь.

Это… ошибка.

Его. И моя.

И почему я не хочу думать, что то, что он перенес меня из склепа обратно в комнату, было… заботой?

Наверное, потому что забота таким мужчинам обычно не свойственна.

Карета остановилась у угла улицы, где даже снег падал с пафосом — медленно, величаво, будто знает: под ним не грязь, а мраморные ступени лучшего ювелирного магазина столицы.

“Сокровища короны”, - переливалась магией вывеска, словно сама была сделана из чистейшего золота.

Я вышла.

Холод обжёг щёки, но я почти не заметила.

Передо мной сиял храм роскоши: стёкла витрин — чище зеркал, двери — позолоченные, вывеска — не просто буквы, а шедевр. Внутри — свет, как днём, хотя за окном уже вечер. Магические лампы горели так, будто не за лорноры, а за чистую мечту.

Столько лет подряд я входила сюда почти каждую неделю.

Тогда мне навстречу бежали — не шли, именно бежали! — с поклонами, с улыбками до ушей, с руками, полными бархатных подушек и новых коллекций:

«Ах, мадам! У нас новое поступление! Только взгляните! Словно специально для вас!»

«Этот топаз… Он мечтал о ваших глазах!»

«Мы отложили для вас несколько пар серёжек с бриллиантами — вы же знаете, мы никому не продадим, пока вы не скажете “нет”!»

А теперь?

Я подошла к двери. Хозяин магазина — тот самый мистер Лардин, в шёлковом жилете и с моноклем на шнурке — заметил меня из-за прилавка.

Взглянул.

Не узнал.

Провёл глазами по моему скромному плащу, по мрачному платью, которое то и дело показывалось из-под плаща, по отсутствию даже намёка на драгоценности.

И тут же отвернулся, будто я зашла сюда с улицы по ошибке. И не стою его драгоценного внимания.

Ну что ж. Знакомый приём.

Когда ты — госпожа, мир кланяется.

Когда ты — служанка, мир делает вид, что тебя нет.