Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 69 – Наталья Шнейдер

— Так как же они могут дать знать, ежели неграмотные?

— Так-то оно так, но если в дурное место попадешь, и грамота не спасет. Парня, может, и выручит, а девку…

Я не стала договаривать. Крестьянские девки видят и знают куда больше, чем барышни, а Стеша не дура — поймет.

Она поняла. Затихла надолго, а потом сказала:

— Барышня, вы правда думаете, что меня Господь от беды уберег?

Я кивнула.

— Поэтому с рядчиком не отпущу. Помешать, конечно, не смогу, если ты уволишься. Однако я бы советовала тебе хорошо подумать. Хочешь грамоте учиться — пожалуйста. Хочешь заработок больше — покажи себя. Да не просто что работать умеешь… — Я осеклась, вспомнив поговорку про лошадь и председателя. — А думать.

— Не сразу, поди, получится.

— Не сразу, — кивнула я. — И все же умная работница полезнее дурной, каким бы делом ни занималась. И необязательно ей грамотной быть — это я к тому, что ты вдруг матушку решишь послушать.

— Матушка и пожить успела дольше, и знает больше. Однако Господь нам разум дал, чтобы мы им пользовались.

Я мысленно хихикнула, узнав слова, которые сама говорила Антошке. Но виду не подала.

— Попробую своей головой пожить, пока и приглядеть есть кому.

— Хорошо. Если будешь с той работой, что в доме есть, справляться, то насчет приработка я возражать не буду. Письмо там или прошение составить. Потом, может, кто из соседей грамотную горничную будет искать или сиделку при пожилой родственнице, чтобы и чтением развлечь могла. А когда освоишься и захочешь в город — попроси, я поспрашиваю у соседей, чтобы с надежным человеком и к надежным хозяевам тебя пристроить.

— Благодарствую, барышня, — поклонилась мне она.

Я отправила ее на кухню, а сама решила проверить, как там работают мальчишки в омшанике. Во дворе солнце уже высушило следы ночного дождя, но в парке воздух все еще пах свежестью и мокрой травой, а на тропинке тут и там оставались лужи, и я обходила их, осторожно придерживая подол. Полкан трусил рядом, не забывая старательно расписываться на каждом подходящем дереве.

— Барышня! — раздалось впереди.

Я подняла голову. Ко мне со всех ног бежал Кузька.

— Барышня! — повторил он, едва не налетев на меня. — Митька… велел… срочно… к омшанику!

— Что стряслось? — Я схватила мальчишку за плечо. — Говори толком!

Неужели кто-то свалился с этой головоломной в прямом смысле лестницы?

— Митька… — Кузька все еще хватал воздух ртом, — велел… позвать…

Я не стала дожидаться, пока он отдышится. Подобрала юбки и побежала. Кузька побежал следом, но отстал, запыхавшись.

На лугу с пасекой царил мир и покой. И у омшаника тоже. Митька стоял у входа, вытирая лоб рукавом. Заметив меня, поклонился. Из темноты показался Федька, сбросил на землю мешок.

— Уф… кажись, последний.

Из травы поднялся Данилка, тоже поклонился мне. Подхватив мешок, потащил, но не по той тропинке, где прошла я, а по новой, явно протоптанной только что напрямик к огороду прямо сквозь боярышник.

— Все целы? — спросила я.

— Да, барышня, — удивленно ответил Митька. — А что случилось?

Я обернулась к Кузьке. Видимо, взгляд у меня стал тяжелый, потому что мальчишка попятился и залепетал:

— Так Митька правду велел «одна нога здесь — другая там». Вот я и побёг.

Полкан громко чихнул и разулыбался.

— Я велел не пугать барышню, а сбегать за ней побыстрее, чтобы работу приняла! — возмутился Митька. — А то знаю я тебя: как засмотришься на что-нибудь, так и про все забудешь!