Книга Рассвет Оникса, страница 37 – Кейт Голден

Даган выглядел так, словно из его и без того долгой жизни вычеркнули годы. У меня возникло ощущение, что он с трудом переносит хаотичную энергию Мари.

— Не надо. — И с этими словами он ушел.

Примерно через час после этого мои травы были аккуратно разложены не только по цвету и месту происхождения, но и по тому, насколько красивыми они казались мне в детстве. Кардамон явно одержал победу в этой категории, и моя скука достигла своего пика.

Я встала, сцепила руки, занесла их над головой и наклонилась вперед, чтобы размять спину после долгого сидения над сухими листьями.

Мой гул удовольствия от освобождения был внезапно прерван хриплым горловым звуком.

— Не хочу жаловаться на вид, пташка, но, боюсь, мне нужна помощь.

Мой желудок словно споткнулся о скалу. Я знала этот голос.

Я вскочила.

Передо мной стоял мой тревожно-красивый сокамерник. Не мертвый, но и не далекий от этого. На нем были лишь штаны, изодранные на икрах и заляпанные грязью. Его волосы прилипли ко лбу от пота и грязи, а одной рукой он держался за полку.

Сейчас было не до того, чтобы обращать на это внимание, но его грудь и живот были великолепно вылеплены. Блестящие от пота и покрытые мелкими темными кудряшками. Его порезанные руки сгибались, когда он стискивал зубы и удерживал себя в вертикальном положении. Несмотря на явную боль, он одарил меня самоуверенной улыбкой, которая одновременно очаровывала и раздражала. Он определенно поймал меня на том, что я засмотрелась.

Я постаралась отвести глаза, как подобает леди, когда увидела его. Его вторая рука плотно прижата к правому боку. Липкая кровь просачивалась между пальцами и вниз по грудной клетке, стекала по бедренной кости и попадала на пояс.

Я бросилась к нему, но не стала обхватывать его громадную фигуру — даже раненый, он выглядел так, будто мог раздавить меня одной рукой, если бы захотел, — а вместо этого легонько опустила его на кровать в лазарете и захлопнула за нами дверь. Его тело ощущалось в моих руках как холодная сталь. Отсутствие тепла, исходящего от него, беспокоило меня. Слишком холодно и липко.

Он потерял много крови.

Незнакомец закрыл глаза, издав болезненный стон.

— Что случилось? — спросил я, наполняя таз теплой водой и антисептиком. Как он вообще смог выбраться из камеры и бродить по замку? Когда на каждом шагу, в каждом закоулке и коридоре стоят стражники?

— Это просто небольшая стычка. Уверен, ничего страшного.

Тревога ползла по моей шее, как пауки.

— Можешь показать мне?

Он осторожно убрал руку, и я тут же поблагодарила себя за ужасы военного времени, свидетелем которых я была последние несколько лет в Аббингтоне, — не столько ради медицинского опыта, сколько для того, чтобы не задыхаться от ужасов и не пугать пациента.

Успокоить его было не менее важно, чем наложить швы.

Огромный кусок плоти был вырван прямо между ребрами. Под мышцами почти виднелась кость.

— Это худшее, что ты видела, пташка?

— Даже близко нет. Как ты и сказал, просто небольшая стычка. Я быстро наложу швы. — Я говорила спокойно, пока он открывал глаза и смотрел, как я собираю свои принадлежности.

Он слегка отшатнулся, когда моя ткань впервые коснулась раны. По десяткам других шрамов на его руках и торсе я понял, что это была не первая его схватка. И все же, когда он снова вздрогнул, я почувствовала необходимость отвлечь его, как он сделал это для меня в ту первую ночь в подземелье.