Книга Сошествие в Аид, страница 100 – Хейзел Райли

Аполлон откидывается на спинку дивана. Необычно близко ко мне. Наши ноги едва касаются, и мне неловко. С чего вдруг он так открыт? Да кто их вообще поймёт.

Из соседней комнаты снова слышится визг. Потом — очередной грохот о стену:

— Этот длинноволосый придурок!

Губы Аполлона норовят растянуться в улыбку. Он удерживается, но глаза смеются. Он встречается взглядом со мной — и, если что-то в нём не изменилось, так это неспособность его удержать.

Гермес на грани нервного срыва. Мерит комнату туда-сюда, каждые пять секунд фыркает и так яростно возится в кудрях, что я боюсь — вырвет к чёрту и останется лысым.

— Мне нужно было помочь Хейвен, — неожиданно для всех произносит Аполлон. — Прости, если я ударил слишком сильно.

— Не слишком, — отзывается Хайдес. Глаза закрыты, затылок прислонён к стене. — Я почти не почувствовал.

— Ага, — язвит Гермес. — Прям настолько «не почувствовал», что тебя унесло назад, как презерватив в торнадо.

Я морщу лоб от этой метафоры. Хайдес на миг улыбается, потом распахивает глаза. И первое, на чём они останавливаются… — это я. Я, уводя взгляд, снова впиваюсь в сцепленные на коленях пальцы. Но серые глаза всё равно на мне — я это кожей чувствую.

— Ты правильно сделал, что вмешался, — бормочет он. — У меня с Хейвен был план. Я должен был «ударить», а она — упасть. В голове я всё просчитал: едва задеть, чтобы выглядело, будто ударил со всей силы. Но я не был уверен, что смогу. — Он делает паузу, тяжело выдыхает. — Аполлон сделал правильно.

Повисает молчание. Гермес упирает руки в бока, опускает голову. Не знаю, какой у него следующий шаг, но, похоже, идея тащить Хайдеса к врачу сдала позиции.

Дверь их комната распахивается — в проёме появляется Ньют. Он шарит глазами, пока не находит меня:

— Хейвен! — выдыхает с облегчением. — Всё в порядке?

Я киваю. За его плечом показывается Лиам — чуть более робко.

— Привет, — кидает он.

Хайдес рычит и стукает затылком о стену:

— Только его тут и не хватало.

Я знаю, что момент неподходящий и надо бы молчать, но из меня вырывается смешок. Хайдес это, конечно, замечает; его взгляд снова ложится на меня, и у меня не хватает сил ответить тем же. Не знаю почему. Может, потому что он пытался меня защитить. Может, потому что я до сих пор в шоке от «поединка» с ним. Или потому, что, лежа на полу, мучаясь от боли, он умудряется бросать в мою сторону насмешливые, вызывающие улыбки.

Гермесу и Аполлону приходится убеждать брата, что им с Лиамом лучше уйти, пока Афина не вернулась и не взбесилась ещё и из-за них. Ньют гладит меня по щеке — с суровым лицом, обещающим длинную лекцию наедине. Потом сдаётся и утаскивает Лиама.

Всё возвращается на круги своя. Я и Аполлон — на диване. Гермес — на ногах. Хайдес — на полу.

Гермес первым срывается с места:

— Пожалуй, я спать, — объявляет. Выглядит так, будто это он дрался на ринге. — Старайтесь не вломить друг другу, вы трое.

Аполлон машет ему. Дверь в его комнату хлопает, и я осознаю, что стало ещё более неловко.

Я упираюсь взглядом в настенные часы и следую за неустанным тиканьем. Мне всё равно, но это единственный способ не встречаться с двумя парами глаз — серых и зелёных.

— Я провожу тебя, — шепчет Аполлон.

Хайдес слышит:

— Я сам.

— Ты не в состоянии, — спокойно парирует Аполлон. — Таблетку — и в постель.