Книга Сошествие в Аид, страница 103 – Хейзел Райли

Передо мной появляется ладонь, раскрытая вверх. Хайдес. Я хватаюсь, позволяя ему поднять меня — вот мы уже стоим, лицом к лицу.

— Мне жаль, — шепчу. Сколько ни повторяй — мало.

— Правильно, — отвечает он.

Наши руки всё ещё сцеплены. Я жду, что он это осознает и отпустит — но момент не приходит. А может, как и я, он прекрасно осознаёт и не хочет отпускать. Невозможно, конечно: я ведь для него — лишь потенциальный секс.

— Спасибо, — говорю тихо. И так понятно, за что. Хайдес выпускает мою ладонь и кивает. Кадик резко двигается вниз, и я поднимаю руку — новым, непреодолимым порывом.

Хайдес следит за каждым моим сантиметром напряжённо. Видит, как у меня дрожат пальцы, когда они приближаются к его лицу и ложатся на ушибленное место, где поднимется синяк. Синяк, который не испортит его невозможную красоту. Я глажу кожу, и на несколько секунд Хайдес сдаётся моему прикосновению. Он приоткрывает рот, и у меня вырывается улыбка.

— Убирайся, Хейвен, — шипит он.

Отбрасывает мою руку мягким, но решительным движением.

Он идёт к трём дверям — их комнатам и ванной. Стучит в левую. Почти сразу выходит Аполлон. Они обмениваются коротким взглядом, и тот идёт ко мне.

Он пытается улыбнуться:

— Пойдём?

Я отвечаю улыбкой:

— Уверен, что хочешь меня проводить? Не обязательно, правда.

— Хочу, — выпаливает он. — Пошли.

Аполлон выпускает меня первой, но дверь закрываю я. И, пока тяну ручку, замечаю: Хайдес так и стоит на пороге своей комнаты — и смотрит нам вслед.

Глава 19

Наказание титанов

Кронос захватил власть, свергнув собственного отца, и потому жил в постоянном страхе, что его дети поступят с ним так же. Чтобы этого не допустить, он решил помешать им повзрослеть: пожирал их при рождении.

Хайдес

Стоит мне только открыть глаза — и сразу ясно: день будет дерьмовый. Возможно, самый дерьмовый из всех дерьмовых дней в моей дерьмовой жизни.

Пол-лица всё ещё болит, но мышцы уже двигаются чуть свободнее.

Сажусь и утыкаюсь взглядом в ту часть кровати, где пару ночей назад спала Хейвен. И по какой-то непонятной мне причине не хочу ложиться туда сам. Хочу оставить место нетронутым.

Как бы я ни пытался, мысли о Хейвен не уходят. Каждый раз, когда вспоминаю её, в голове вспыхивают две картинки: её тело в облегающем костюме на Хэллоуин и её хрупкая, неуклюжая фигура, которую тащат на ринг — не зная, что соперником буду я.

Одна картинка меня бесит. Другая — будит во мне совсем иное.

Я сползаю с кровати. Вокруг стоит мёртвая тишина, и, подойдя к двери, я замираю. Слишком уж тихо. Что-то не так. Гермес обычно начинает тараторить сразу, как открывает глаза. А от Аполлона всегда слышны короткие ответы — лишь бы тот отстал.

Открываю дверь — и убеждаюсь: да, день и правда обещает быть конченным.

— Привет, — бросаю.

Джокс стоит как солдат, руки за спиной.

— Хайдес. Ты идёшь со мной.

Джокс — один из многочисленных шавок моих родителей. Здоровый выше меня на голову, с выбритым черепом, окрашенным в ядовито-розовый, и татуировкой на пол-лица. Не тот человек, которого хочется видеть первым делом с утра.

— Зачем? — спрашиваю.

— Так хотят твои родители.

Прекрасно. Ещё две персоны, которых видеть не хочу никогда и ни при каких обстоятельствах.

Краем глаза замечаю: Гермес и Аполлон тоже здесь, стоят неподалёку, с опущенными головами, молчаливые.