Книга Сошествие в Аид, страница 105 – Хейзел Райли

— Патера. Митера.

(«Отец» и «мать» по-гречески).

Как ни странно, наша семья не помешана на мифологии «с пустого места». Кронос и Рея родились в Афинах. Там познакомились, поженились, а потом перебрались в Штаты, где построили империю. В том числе усыновили пятерых детей и нарекли их именами олимпийцев. Не то чтобы это оправдывало их образ жизни, но…

— Афина, — отец кивает. — Иди сюда, моя прекрасная дочь.

Афина чуть ли не светится от счастья. Любимица отца. Она тут же занимает стул напротив родителей и выпрямляет спину до абсолютной прямоты.

Рея тянется и гладит её по щеке.

— Кόρη μου*, доченька, расскажи братьям и сестре то же, что нам.

(*Моя дочь по-гречески)

У меня нехорошее предчувствие. Видимо, и у Гермеса — он толкает меня в спину и бросает взгляд. Беззвучно спрашивает: «Она догадалась?» Я отвечаю пожатием плеч.

Афина закидывает ногу на ногу. И только сейчас я замечаю, что одна она среди нас одета нарядно — будто заранее знала, что предстоит встреча с родителями.

— Братья, — произносит она, — мы здесь потому, что один из нас, нас предал.

Аполлон и Афродита застывают, как статуи. Гермес тихо хихикает:

— Почему ты говоришь, как Иисус на Тайной вечере?

— Гермес! — громом раздаётся голос отца. И весь звук в комнате будто выдувает в никуда.

Афина самодовольно ухмыляется:

— Вчера я проводила Игры. Пригласила Хейвен Коэн, о которой мама с папой уже слышали. Так вот: Хайдес вместо того, чтобы играть по правилам, помогал ей.

Все взгляды впиваются в меня. Чёрт.

— Ты несёшь чушь, — отвечаю невозмутимо.

Афина склоняет голову набок:

— Да? А я видела. Вы переговаривались между ударами. Ты подсказывал ей, как уклоняться, куда бить. Можешь продолжать врать, но знаешь же: родителей это только сильнее разозлит. Так что лучше признайся.

Я сглатываю.

— И ещё Аполлон, — продолжает эта святоша. — Когда Хайдес готовился нанести последний удар, он выскочил на ринг и навалился на него, пока тот не рухнул.

Рея вертит на пальце кольца с золотом и бриллиантами. Даже не смотрит на нас.

— Это ведь не первый раз, правда, Аполлон? Ты вмешался и в первый вечер Игр, ради Хейвен Коэн. Я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, митера, — спокойно подтверждает Аполлон, как образцовый сын.

Отец собирается что-то сказать, но я делаю шаг вперёд, тычу пальцем в Афину:

— Ты донесла? Сколько тебе лет, Афина?

Она не моргает.

— Я сделала то, что было правильно. Игры важны для нашей семьи. А вы с Аполлоном превращаете их в фарс.

Я заливаюсь злым смехом. Это моя сестра, но я готов вытащить её на ринг и вбить в пол.

— Нет. Это ты, избалованная девчонка, злишься на Хейвен за то, что она умнее тебя и обыграла бы в любой игре, где нужен мозг. Потому ты вызвала её туда, где знала, что победишь: на бой. Смирись и перестань донимать нас этой чушью среди ночи.

Афина смотрит на меня сжатой челюстью.

Кронос и Рея переглядываются. Потом отец кивает матери. Слово за ней.

— Хайдес, сядь сюда, на место сестры.

Мы выполняем приказ. Когда я прохожу мимо Афины, она бьёт меня локтем в руку.

— Сломаю тебе обе, если ещё раз ударишь, — шиплю.

— Попробуй, если не слишком занят тем, чтобы залезть в трусы Хейвен Коэн, — огрызается она.

Я рычу и со скрежетом двигаю стул. В отличие от Афины, не сижу смирно. Родители привыкли, но несколько секунд выдерживают паузу, выражая молчаливое неодобрение.