Онлайн книга «Сошествие в Аид»
|
Губы Аполлона еле сдерживают улыбку: — Он злится, потому что тренирую тебя я, а не он. Я замираю с открытым ртом: — Не может быть. — Ещё как. — Он кивает на мешок — сигнал начинать. Я бью вяло. Глубоко вдыхаю, пытаюсь собраться, но опять расслабляю корпус и оборачиваюсь к Аполлону: — Это очередная его «дивность»? Он считает себя лучше тебя и потому хочет быть единственным тренером? Как вы это терпите? Взгляд Аполлона нечитабелен. Что бы ни мелькнуло у него в голове, он ловит мой вопросительный взгляд и отодвигает мысль в сторону: — Не совсем так, Хейвен. Сфокусируйся на тренировке. Краем глаза замечаю: Хайдес застыл, хмурясь, и уставился на нас. Стоит нашим взглядам встретиться, как он резко отворачивается и врезает по другому мешку на противоположной стороне. Я улыбаюсь про себя. Он такой ребёнок в своей обидчивости, что меня это не бесит — меня это уморяет. Я поднимаю руку — и тут Аполлон цокает языком. Замираю, ладонь в воздухе. Он подходит, встаёт за спиной. Одна ладонь ложится на мой бок, другая — на открытое плечо. Пальцы скользят к плечевой кости и локтю, поправляют стойку. Его лицо почти у моего, подбородок едва касается моей кожи. — Вот так, Хейвен, — шепчет он. Хотя он вспотел после пробежки, от него пахнет восхитительно. В отличие от Хайдеса с его «свежестью», Аполлон пахнет цветами и ванилью. Этот аромат заполняет лёгкие, и я совершаю самую глупую вещь — закрываю глаза на пару секунд, смакуя. Грохот удара по мешку заставляет вздрогнуть и меня, и Аполлона. Хайдес смотрит на нас, готовя новый удар: — Ты её тренируешь или просто лапаешь? Аполлон нарочито покашливает: — Так вот, я говорил… Ещё один зверский удар. Аполлон убирает от меня руки и отступает на несколько шагов, глядя на брата. Хайдес бьёт снова — уже мягче. Аполлон проводит ладонью по волосам, забыв, что они стянуты в низкий хвост, и избегает моего взгляда: — Положение правильное. Пробуй ещё. Вторая попытка выходит куда лучше первой — это замечаю даже я, всё ещё плохо разбираясь. Аполлон удовлетворённо кивает и велит продолжать. Хайдес с той стороны не удерживается от комментария: — Молодец, бабуля Хейвен. Я фыркаю и снова в стойку. Каждый раз, когда у меня получается сделать что-то правильно — когда я держу дыхание, когда дольше не сдыхаюсь на пробежке — я чувствую, как сила разливается по венам. Это даёт азарт — ехать в Грецию и выдержать этот нелепый поединок Лайвли. И да, ещё мысль, что на кону — тринадцать миллионов. Возможно, это даже важнее остального. Я наношу ещё серию ударов — и знаю, что прогресс есть. Хайдес не язвит, Аполлон не поправляет ноги и руки, и на миг я верю: у меня получится. Дверь распахивается — и меня обрывает. Гермес вваливается так беззаботно, будто его ждали и так, и надо. На нём фиолетовый спортивный комплект: майка и шорты до середины бедра. Под мышкой — свёрнутый фуксиевый коврик. — Утро, ребятки. Как там тренировка у бабули Хейвен? Я опускаю перчатки вдоль бёдер: — Перестанете уже так меня называть? — Перестанем, когда ты ударишь так, чтобы болело сильнее, чем если бы бабушка запустила нам в лицо свою вставную челюсть, — отзывается Хайдес. Я слышу, что он запыхался, оборачиваюсь — и застываю. Он снял чёрную футболку и стоит по пояс голый. Каждый мускул подчеркнут потом, кожа под светом ламп будто блестит. Широкая грудь ходит часто. Я поднимаю взгляд к лицу — и давлюсь слюной: Хайдес смотрит прямо на меня. То есть он видел, как я разглядывала его тело. |