Книга Сошествие в Аид, страница 204 – Хейзел Райли

— Почему бы тебе не допить? Мне больше не хочется. Хочу пустой бокал.

Я подчиняюсь. Отчасти потому, что вино отменное, отчасти — потому что ему лучше не перечить. Осушаю бордовую жидкость, терпкую и густую, она обжигает горло.

Кронос довольно забирает бокал. Крутит стекло в пальцах и говорит:

— Встань на колени.

— Отец, — вскакивает Аполлон.

— Аполлон, сидеть, — рявкает мать — так, что мороз по коже.

Я падаю на колени, не отводя взгляда отца.

— Поклянись, что с этого момента будешь говорить мне правду.

С трудом сглатываю. Я — нервный комок. Или сейчас будет «показательная порка» в стиле Кроноса Лайвли, или он просто затеял спектакль.

— Клянусь.

Он продолжает играться бокалом.

— Между тобой и Хейвен Коэн есть что-то, что выходит за рамки знакомства и касается интимного?

Не думал, что он так витиевато спросит, сплю ли я с девушкой.

— Да. — Лгать бессмысленно: Кронос задаёт вопросы, ответы на которые уже знает. Он проверяет честность.

И правда — улыбается.

— Знаешь, чего не хватает нашей семье? Гармонии совершенного числа, — шепчет, и глаза у него светятся — я узнаю этот чистый, отмороженный восторг. — Гармонии чётного числа. Числа шесть.

Я хмурюсь.

И понимаю сразу.

— Три мужчины, — спокойно произносит он, голос сладкий, как мёд. — И две женщины. Третья женщина была бы восхитительна, не находишь?

— Отец… — пытаюсь возразить.

Но его лицо темнеет. Как если бы серые тучи внезапно закрыли солнце в летнее утро. Он швыряет бокал о стол — стекло взрывается, в руке остаётся ножка с отломанным острым «льдиной» основания. Он проводит по кромке подушечкой указательного — специально, чтобы показать: больно. Кровь течёт по ладони и пачкает белую рубашку.

Он подносит окровавленный палец к моему лицу и проводит им по всей правой стороне.

— Я всегда думал, что твоё лицо негармонично, сын мой. И не потому, что у тебя чудовищный шрам, рассекающий левую сторону тела. А потому что на правой — зеркального нет.

Я держу дыхание, пока не начинает кружиться голова. Чуть качаюсь вперёд — отец берёт меня за подбородок.

— Хотел бы ты, Адис? — любопытствует. — Хотел бы зеркальный шрам?

Я мотаю головой.

— Тогда держись подальше от Хейвен.

Не знаю, откуда беру смелость и силу, но ответ срывается сразу:

— Нет. — Коротко. Жёстко. Импульсивно. Иррационально. Первая честная реакция на такой «запрос».

Кронос смеётся. Глухо — и всё истеричней.

— Так и думал. Маленький подкидыш наконец узнал, что такое любовь? Сомневаюсь. Как думаешь, сколько понадобится Хейвен, чтобы понять: выбрала не того брата? Не то чтобы Гермес и Аполлон были без изъяна — но кто угодно лучше тебя.

Стул скребёт по полу. Кто-то поднимается — может, чтобы помочь мне.

— Сядь, Афродита, — приказывает Рея. — Никому не двигаться. И уж тем более — не вставать. Поняли? Сидеть, — последние два слова она выстреливает, дрожа от злости.

Кронос отпускает мой подбородок и приставляет острое стекло к моей щеке, прикидывая угол — как резать.

— Ты хочешь Хейвен, — констатирует. — Но её хотим и мы с матерью. Мы хотим, чтобы она стала одной из нас. Лайвли.

Я отчётливо слышу реакции братьев и сестёр. Несмотря на запрет, Афина первой громко возмущается. Краем глаза вижу Аполлона и Гермеса — они переглядываются, рты распахнуты.

— Вы ещё не сделали выводов с прошлого раза, с Минтой? — спрашиваю. — Вы же хотели и её.