Книга Сошествие в Аид, страница 210 – Хейзел Райли

Он пытается выскользнуть, но я хватаю его обеими руками за грудь и снова впечатала о стену. В его серых глазах вспыхивает ярость, он сжимает мои запястья. Я цепляюсь за его толстовку ногтями — не отпущу.

— Прекрати, Хайдес. Прекрати, пожалуйста, — говорю. Я умоляю, но голос у меня ледяной. — Не порть…

Одним рывком он отводит мои руки и прижимает их к бокам. Роли меняются, и уже я зажата между стеной и его горячей грудью. Он дышит слишком часто и глубоко.

— Хейвен, я хотел только трахать тебя, — чеканит он. Каждое, сукин сын, слово — нож. — Хотел только трахать и слушать, как ты стонешь моё имя, как жалкая неудачница. А теперь не хочу.

Я пытаюсь ответить. Не выходит ни звука. Горло сухое, язык ватный.

И когда мне кажется, что дальше уже некуда, он отпускает запястья. Лезет в карман и вытаскивает стодолларовую купюру. Машет ею у меня перед лицом.

— Это потому, что, в сущности, ты тоже выиграла игру. Ты смогла свести меня, не думал, что у тебя выйдет.

Я смотрю, как бумажка качается в воздухе, и меня выворачивает — мне хочется выблевать ему на ботинки всё, что во мне есть.

Я так потрясена и так унижена, что только таращусь на него, а мысли носятся, пытаясь сложить хоть какую-то фразу. Ничего. Даже ругательства слипаются одно на другое.

Я уже не уверена, что он делает это из страха. Но даже если он хотел оттолкнуть меня, испугавшись чувств, зачем так подло? Это дальше любой границы.

Я хочу разрыдаться. Броситься на него и кричать, выставляя себя идиоткой, показывая, как он только что расколол мне сердце.

Вместо этого я вежливо киваю — мол, посторонись, дай дорогу. Хайдес послушно отходит, следит за каждым выражением моего лица, пытаясь угадать следующий ход.

Я киваю ещё раз, с самодовольной улыбочкой, и оставляю его с открытым ртом.

Затем подхватываю купюру и разрываю пополам. Швыряю ему в грудь и подхожу вплотную к его приоткрытым губам.

— В следующий раз, когда так меня унизишь, я переломаю каждую кость в этой руке. Понял?

Мне не нужно видеть его реакцию. Не хочу слышать ни звука. Я прохожу мимо и быстро ухожу — подальше, чтобы наконец позволить себе развалиться.

И, сворачивая за угол, уже далеко от Хайдеса Лайвли, я чувствую солёный вкус слёз на кончике языка.

***

Будильник на тумбочке показывает, что до полуночи полчаса, когда я сбрасываю одеяло и встаю. Джек, сопящая напротив, не шевелится. Одна босая ступня свисает с кровати, из-под голубого пухового одеяла.

Я не переодеваюсь. Натягиваю худи поверх пижамы и запрыгиваю в Vans, небрежно затягивая шнурки. Выскальзываю из комнаты с телефоном в руке — на экране открыт чат с единственным человеком безумнее меня, который поможет осуществить мой план.

Хочу сыграть с тобой.

Прямо. Без недомолвок.

Ответ прилетает через несколько секунд, пока я иду по коридорам общежития к выходу.

Мне тут искать двойное дно? Потому что я за.

Хочу сыграть в твою пятничную игру. Пусть сегодня не пятница и ты меня не звал. Поднимай братьев. Через десять минут встречаемся.

Йель ещё не вымер. Пара студентов бродит туда-сюда; периодически отзываются голоса, и я вижу, как охрана делает обход. Оказавшись вне их поля зрения, я юркаю к задней части здания и начинаю подниматься по лестнице.

На втором пролёте телефон вибрирует в кармане.

Хейвен, ты рехнулась? Мы не можем играть в мою игру. Ты помнишь, почему?