Книга Сошествие в Аид, страница 226 – Хейзел Райли

Он ошарашен. И вид у него такой нелепый, что я с трудом сдерживаю смех. Он вытягивает ноги, чтобы мне было удобнее. Не решается прикоснуться. Это я кладу ладони ему на плечи, чтобы не соприкасаться с его пахом. Возможно, стоило сесть боком. Да. Ошибка.

— Привет, — произносит Аполлон.

С меня слетает часть напряжения. — Привет. Надеюсь, тебе не в тягость, что я села к тебе на колени.

Он улыбается — едва-едва, и проявляется только одна ямочка. — Это одна из тех вещей, которые мне никогда не будут в тягость, Хейвен.

— Всё это ужасно скучно, — комментирует Хайдес у меня за спиной.

Я его игнорирую. И Аполлон тоже. Я вглядываюсь в его глаза и медленно опускаю тело на него полностью. Он реагирует резким выдохом, грудная клетка напрягается, кадык дёргается вниз.

У меня — «действие». Не «правда». И всё же это звучит как правда. Хитрый ход, надо признать. Ведь меня никто не заставляет делать что-то с Аполлоном; наоборот, если у меня есть желание, я обязана его исполнить. «Лови момент» в экстремальном варианте.

— Можно тебя потрогать? — шепчу я.

Он только кивает.

Я провожу пальцами по складкам его лба, разглаживая их. Скользну по прямой линии носа, по щеке, по резкой линии челюсти. Напоследок — губы, тонкие, цвета спелой вишни. Каждая часть Аполлона горячая и мягкая на ощупь. И этого уже недостаточно.

Моё сердце рвётся наружу. Отчасти потому, что хочет вернуться к своему хозяину — Хайдесу. Но и потому, что влечение к Аполлону не исчезнет никогда. Невозможно не желать такого, как он.

— Хейвен, — почти стонет он моё имя сквозь мои пальцы. Я продолжаю водить подушечкой по его нижней губе. — Поцелуй меня.

Это мольба. Слово слетает с его губ с такой жадностью, что во мне всё дрожит. Его хриплый, неспешный голос, который всегда тянет каждую фразу, сейчас звучит ещё более почтительно — чтобы попросить меня о поцелуе.

Он поднимает руки, в ожидании моего ответа. — Можно положить их тебе на талию?

В ответ я сама беру его ладони и ставлю туда. Достаточно низко, чтобы вокруг послышались перешёптывания.

Я склоняюсь к его лицу. У Аполлона рот приоткрыт, уже готов впустить мой язык. Я обвиваю его шею руками, прячу пальцы в тёмные волосы. Они мягкие и, если бы не аромат его кожи, я бы поклялась, что и волосы у него пахнут чудесно.

Когда наши губы встречаются — это конец. Сразу ясно: если бы Хайдес не ворвался в мою жизнь раньше Аполлона, всё пошло бы иначе. Если бы я докучала Аполлону, а не Хайдесу, я бы влюбилась в другого брата. Я бы выбрала Аполлона. Я выбирала бы его каждый день, никогда не передумывая. Не так, как Минта.

Аполлон — это всё, чего ты жаждешь.

Хайдес — это всё то, о чём ты даже не догадывалась, что можешь желать.

Поцелуй оказывается лишь лёгким касанием губ. Длится ровно столько, сколько длится ласка, — мягкий, без тени злости или похоти. И у меня нет намерения превращать его во что-то большее, даже если Хайдес ведёт себя как последний ублюдок. Потому что я знаю: за его холодностью стоит причина. И знаю, что то, что я чувствую к нему, — это не мимолётное влечение, а глубокое и зрелое чувство.

Аполлон красив, он зацепил меня с первого взгляда. Но он не Хайдес. Хайдес въелся в меня и не хочет уходить.

Я начинаю думать, что его «Персефона» в мой адрес было слишком уж точным попаданием. Персефона в мифе принадлежала Аиду на полгода — часть её души жила в подземном мире, часть — на земле. Так же и часть меня принадлежит Хайдесу. Тому самому парню за моей спиной, который хочет держать меня на расстоянии и делает вид, что я ему безразлична.