Книга Сошествие в Аид, страница 224 – Хейзел Райли

Джек глубоко вдыхает:

— Это был последний день первого курса. Мы с Ньютом, Лиамом и Перси сидели в саду. Народу — тьма. Почти все уезжали в тот день. Мы с ребятами не виделись бы до сентября: у меня французские корни, лето я провожу у отца в Париже. Мы попрощались. Ньют уходил первым, и, когда я его обняла, я сказала, что люблю его. Но он уже отвернулся, а в общем гуле студентов и на фоне того, как Лиам орал свои обычные глупости, меня никто не услышал. Никто.

У меня отвисает челюсть. И, судя по виду, у Перси с Ньютом тоже. А вот Лиам поднимает палец:

— Что значит «обычные глупости»?

— Джей-Джей…

— Нет, Ньют. — Она поворачивается к Гермесу. — Правда, добавлять нечего.

Он тянется к ней, но я перехватываю его за локоть и тяну к себе. Брат смотрит на меня растерянно и зло.

— Оставь её.

Не то чтобы его вина в том, что он предпочёл переспать с Лиззи вместо вечера с Джек. Но мог бы сказать правду. И не вести себя влюблённым школьником рядом с ней, если не собирается идти дальше дружбы и при этом спит с другими. Может, когда-то Джек ему нравилась… да кто разберёт, что творится в голове моего брата?

Афродиту не интересуют все эти бесполезные мелодрамы. Вернее — интересовало их устроить. А вот как они дальше пойдут и чем кончатся — не её забота. Она подаёт шкатулку Лиззи, замыкая треугольник.

Лиззи вытаскивает ампулу с чёрной жидкостью. Даже страшно представить вкус, но она выпивает, не морщась. Облизывает губы дочиста и ждёт, пока Афродита прочтёт записку.

— Зелье Имера, бога похоти и неудержимого желания, — сообщает Афродита. Ничего хорошего. — Действие. Число семь часто встречается в нашей культуре и символизирует, среди прочего, полноту. Им управляет Венера. Мы встречаем его в повседневности: семь дней недели, семь цветов радуги, семь чакр, семь нот…

— Семь гномов, — вставляет Лиам.

Афродита испепеляет его взглядом и продолжает, как ни в чём не бывало. Складывает листок, прикусывает губу, выбирая задание для Лиззи:

— Семь минут в раю, Лиззи. Выбери кого-то из присутствующих и иди с ним в ванную. Делать можно всё, что угодно — при взаимном согласии.

Мои руки сами собой сжимаются в кулаки. Тут и думать не о чем, понятно, кого она выберет. И правда — без всякой наигранной паузы Лиззи встаёт и протягивает руку Хайдесу. Его губы выгибаются в хищную, голодную улыбку — и я сомневаюсь, что они ограничатся парой невинных поцелуев. Они уходят молча, и хлопок двери в ванную ещё несколько секунд отдаётся эхом.

Лиам уже открывает рот, но Афродита мгновенно шикает, приложив палец к губам. Ко мне подступает тошнота. Можно было бы сделать вид, что ничего не происходит, будто за дверью не творится чёрт-те что. Но ей нужно, чтобы мы слышали каждый звук. Каждый намёк на…

Хайдес грязно ругается. Что-то ударяется о стену. Раз. Потом второй. Похоже на тело, влетающее в деревянную дверь. Лиззи застонала — они занимаются сексом. И громко, будто нас нет в паре метров, по другую сторону.

Мне не на что «обижаться». Может, накроет потом — через несколько часов, когда игра закончится и я уставлюсь в потолок собственной комнаты. Сейчас же хочется просто отвернуться в сторону и вывернуть желудок. Я не вижу — только слышу, но ощущение, будто всё перед глазами. Я прямо вижу руки Хайдеса на Лиззи и спрашиваю себя, трогает ли он её так же, как трогал меня. Целует ли. И мозг охотно шепчет свою версию: да. Он делает с ней всё то, что уже делал со мной.