Книга Сошествие в Аид, страница 245 – Хейзел Райли

Игрок внутри меня точно знает: с Олимпом я не закончила. Огромный остров Лайвли. Тринадцать залов, тринадцать игр — они манили меня с того момента, как Хайдес только рассказал, что они существуют.

Все в Йеле стараются держаться от Лайвли подальше. И мне стоило бы. Потому что стоит подойти ближе — и всё, дороги назад к прежней жизни нет. Да и не хочется — если начистоту.

Перед носом возникает бутылка. Я сразу узнаю руку, которая её держит: Аполлон.

— Пей, ты потеряла много жидкости, — говорит он и, произнося это, уставляется на мою блестящюю от пота грудь.

Принимаю с улыбкой и шёпотом благодарности. Делаю всего один глоток — ловлю его раздражённый взгляд, мол, выпей нормально.

Плюхаюсь на пол, что вызывает у него смешок. Он опускается рядом куда изящнее и… смотрит на меня. Он всегда так делает, если это не я первая поднимаю глаза. А стоит мне повернуться к нему — он резко отводит взгляд, изображая равнодушие, которого нет.

— Ты переживаешь?

— Аполлон, — вздыхаю, — у меня есть шанс побить Хайдеса?

— Честно? Есть.

Я выпучиваю глаза. Не такой ответ ожидала.

— Да? Дай процент.

Он мычит, думает:

— Процентов пять.

Смотрю на него с открытым ртом — Аполлон хохочет, и у него проступают обожаемые мной ямочки. Мотаю головой и начинаю рисовать пальцем по полу воображаемые дорожки, косым взглядом следя за Гермесом: тот собирает барахло и вполголоса напевает.

— Мне нужны деньги, которые обещал твой отец, — бормочу. — Мне нужно победить.

— Тогда держи это в голове и мотивируйся…

Я перехватываю фразу несчастливым смешком:

— Аполлон, ты знаешь своего отца лучше меня. И за две встречи я успела понять: у вас даже победа — не вполне победа. Всегда что-то теряешь.

Он даже не пытается спорить. Напрягается, и ему на глаза падает тяжёлая тёмная прядь:

— Хейвен…

— Вопрос в другом, — снова перебиваю. — Что потеряю я, Аполлон?

***

— Что? — визжит Ньют, роняя вилку на поднос. От грохота подпрыгивает сидящий рядом со мной Лиам. Народ за соседними столами оборачивается.

Окей. Возможно, не лучший момент, чтобы сообщать брату, что через пару дней мне снова в Грецию к Лайвли, переигрывать бой с Хайдесом, из-за которого он уже злился. Не говоря о неделе молчания, которой он меня «наградил», когда я уехала на Зимний бал. Но что мне оставалось? Написать ему смс из кресла самолёта?

Или сообщить заранее, раз уж я давно об этом знаю? Нет, такую опцию мы рассматривать не будем.

— Хейвен… — начинает Ньют.

Лиам спешит на выручку — чего уж там, я и не ожидала, что станет лучше.

— Слушай, Ньют, твоя сестра взрослая и привитая. Ну, надеюсь, — он морщит лоб, обращаясь ко мне. — Ты привитая? Надо бы. У меня в прошлом году была ветрянка. Меня выворачивало. Проклятые креветки.

— Это сальмонелла, — вяло поправляет Ньют.

Лиам кривится:

— Как бы там ни было… — запинается, раздражённо вздыхает. — Вот, забыл, что хотел сказать. Знайте лишь, что это был огненный спич в защиту Хейвен и её свободного права делать дерьмовые выборы, которых никто у неё не отнимет.

Мы с братом молча переглядываемся. Я вижу, как в его голове уже строится монолог часа на три. И знаю: если Лиам не отвлечёт его какой-нибудь очередной дурью — он реально начнёт.

Спасает меня последний человек на свете, от которого я ждала помощи. И как раз тот, кого видеть меньше всего хотела.