Онлайн книга «Сошествие в Аид»
|
Гермес недовольно потирает ушибленное место, корчит рожу: — Что такое? Хочешь, чтобы она спала с тобой, Аполлон? Аполлон не клюёт на провокацию. Проходит к маленькому кухонному уголку и наливает воду в зелёный стакан. — Аполлон сказал, что тебе очень идут косички, — не унимается Гермес. У Аполлона дрожит рука, и струя воды проливается мимо стакана на пол. Он распахивает глаза — не верит, что брат сдал его так подло: — Герм! Я усаживаюсь на диван; неловко. Гермес способен смутить даже табурет, не то, что живого человека. И он не закончил. Он плюхается рядом — слишком близко — и обнимает меня за плечи. — Не волнуйся, это был просто комплимент. Я и похлеще про тебя говорил. Правда, Аполлон? — кидает он, но ответа не дожидается. — Например, в ночь на Хэллоуин. При свидетелях — у Афродиты и Хайдеса — я сказал, что в том платье я бы тебя взял под любым углом… — Гермес! — взвизгиваю, слишком поздно вспоминая, что за стеной спит Хайдес. Гермес встряхивает золотые кудри: — Естественно, сначала я бы спросил согласие. Потом поставил бы тебя… Пластиковая бутылка с водой прилетает ему точно в лицо. Я даже не оборачиваюсь, чтобы понять — это был Аполлон. За раздражением на бесстыжее веселье Гермеса явно прячется и его собственная улыбка. — Хватит. — Он бросает брату последний предупреждающий взгляд и уходит в ванную. Гермес фыркает и оседает на меня, укладывая голову мне на плечо. От нежности я запускаю пальцы в его волосы и начинаю массировать кожу головы. Он довольно постанывает. Я раньше никогда не замечала — может, потому что не были так близко, — но от него пахнет клубникой. — И вообще, когда Хайдес услышал эту фразу, он вырвал у меня стакан и раскрошил его об пол. Я замираю. Тогда, между нами, с ним не было ничего глубокого. Мы и общались-то с трудом, хоть и часто оказывались рядом. Тем более в ночь на Хэллоуин — это был первый раз, когда мы после почти месячного молчания нормально поговорили. — Я знаю, что всё плохо… — шепчет Гермес. Он наклоняет голову ко мне и смотрит мягко. — И, честно, дальше будет, наверное, ещё хуже, Хейвен. — Спасибо, — фыркаю. — Но, — выделяет он слово и щёлкает меня по косичке, — ты крепкая. И ты — лучшее, что могло с ним случиться. Дива — как и он, в играх — не хуже его, гордая, упрямая, красивая и отчаянная. — Разве не противоположности притягиваются? — вырывается у меня. Гермес выпрямляется, чтобы разглядеть меня получше: — Эта поговорка — полная чушь. Противоположности делают прекрасным дружбу, а любят так, как умеют любить единицы, — похожие. Мы какое-то время просто смотрим друг на друга. Я обдумываю, он ждёт, когда я соглашусь. В итоге — как всегда — говорит он: — Наверное. Я просто пытаюсь тебя утешить. — Он показывает язык. Я хватаю подушку и шлёпаю его — он хохочет. Отнимает подушку, бросает на пол и дёргает обе мои косички. — Piccolo Paradiso, бери мою кровать, — успокаивает он. Вскакивает и потягивается, как кот. — А я лягу на диван. — Но… Он резко оборачивается, прибивая меня взглядом к месту: — Никаких «но». Неси свою упрямую попку в мою комнату. Глава 36 Последняя игра Скрытый во тьме, Аид для греков — бог грозный и страшный, но не злой. — Не знаю, делает тебя весь этот пот сексуальной или отвратительной, — замечает Гермес, сидя на коврике для йоги и делая всё, что угодно, только не йогу. |