Книга Сошествие в Аид, страница 45 – Хейзел Райли

— Мне не нужна власть. И не нужно быть лучшей. Я хочу нормальной жизни, такой, где рождение второго ребёнка не становится катастрофой. — Я вдыхаю и решаюсь. — Мы с отцом и братом жили на тысячу триста долларов в месяц. Это означало самое необходимое, а порой и меньше. У нас была по одной паре обуви. И бывало, что она ломалась до зарплаты. В один месяц мы с братом порвали обувь одновременно. У отца не было денег купить две новые пары, даже самые дешёвые. Я взяла клей, кое-как подчинила свои и отдала Ньюту новые. Неделю ходила медленно, почти крадучись, лишь бы они не развалились на глазах у всех.

Хайдес слушает, будто заворожён. Его взгляд пронзает, и это должно бы раздражать, но… мне нравится.

— Вот ещё один повод хотеть власти.

— Нет. Такая жизнь учит хотеть оставаться смиренной. Никогда не забывать цену вещей.

Он собирается возразить, но сдается. Два очка у меня есть. Остался один шаг, и я в клубе. И часть меня хочет, чтобы он угадал правильно — чтобы услышать его ответы.

Хайдес начинает ходить вокруг, и я вынуждена стоять, хотя от его кругов меня почти мутит.

— Для меня всё просто. Я ничего не хочу. У меня уже есть всё.

— Кроме скромности.

Он пропускает мимо ушей.

— Ну? Правда или нет?

— Верю, что у тебя есть всё, — осторожно соглашаюсь. — Но если получаешь всё сразу, ты не умеешь по-настоящему ценить то, что имеешь.

Он резко останавливается у меня сбоку. Прищуривается, явно недовольный моей короткой, но точной оценкой. Сдёргивает худи, швыряет в кресла. Остаётся в белой футболке.

— Что ты имеешь в виду?

— Объясню метафорой. Представь, что мы собираем наклейки из альбома.

Он выгибает бровь:

— Я не люблю наклейки.

— Это гипотетика, Хайдес.

— Ладно, продолжай.

Я прикусываю щёку, чтобы не рассмеяться, и продолжаю:

— У меня один пакетик в неделю. Иногда два. Там и повторки, и ненужные картинки. Но вдруг попадается редкая, потрясающая. Я счастлива, любуюсь ею, приклеиваю и снова любуюсь. А у тебя — весь альбом сразу. Все картинки в один миг. Ты закрыл и бросил его в сторону. Никогда не задержался, чтобы оценить каждую по отдельности.

Хайдес стоит, руки на бёдрах. Если бы не видел, как его грудь поднимается и опускается, подумала бы, что он даже дышать перестал.

— Это глупость. Не хочу это обсуждать. Дальше.

— Как хочешь, — бурчу. — Но помни: мне остался всего один балл.

Он явно не думал об этом — я читаю это по его лицу. Хайдес открывает рот и тут же закрывает. У него наверняка тысяча вопросов наготове, но ни один не принесёт удовлетворения. Взгляд меняется мгновенно. Он делает шаг — и наши тела едва касаются друг друга.

— Меняем правила. Совсем чуть-чуть, — шепчет. — Хватит вопросов. Переходим к действиям.

Глаза скользят к моим губам. Фиксируются на них с такой напористостью, что я уверена: он специально хочет, чтобы я это заметила. Его рука появляется в поле зрения, ложится у основания моей шеи и скользит вверх, к затылку. По спине пробегает дрожь.

— Импровизируй. Сделай то, чего я меньше всего жду.

Я не двигаюсь. Лицо остаётся непроницаемым, но внутри начинается настоящая война.

Я могла бы его поцеловать.

Могла бы заехать кулаком по носу.

Врезать коленом между ног.

Открыть рюкзак, вытащить бутылку и вылить воду ему на голову.

Но всё это слишком просто. А он… он уверен, что держит контроль. Что может повлиять на меня. Он ещё не понял, кто я такая.