Книга Сошествие в Аид, страница 70 – Хейзел Райли

Я дважды ходила в театр, на их этот дурацкий клуб импровизации. В первый раз он даже не взглянул на меня. Не обратился, не сказал ни слова. Будто я невидимка.

Во второй, когда я открыла рот — хотела поучаствовать в сценке, — он осадил меня поднятой рукой и вызвал вперёд других. После этого сам перестал приходить. И я бросила. Ну а смысл, если его нет?

В столовой — не лучше. Стоило мне войти и посмотреть в сторону стола Лайвли, как Хайдес встречал мой взгляд. А потом вставал, отодвигая стул с таким скрипом, что уши сводило, и уходил.

Единственный намёк на «разговор» был на следующий день после той ссоры в саду. Я оказалась в очереди у стойки, а за спиной — вся пятёрка Лайвли. Хайдес посмотрел на меня ровно на секунду. Этой секунды хватило, чтобы понять: он скорее застрелится, чем заговорит со мной.

Я повернулась к Аполлону. Он колебался — будто хотел хотя бы поздороваться. Но Хайдес врезал ему локтем — так, что заметили все. И Аполлон отступил. Я перестала существовать. Гермес единственный улыбнулся — один-единственный раз. Потом и он начал делать вид, что меня нет.

Так прошли три длинные недели. Ньют — счастлив, что я не общаюсь больше с братьями Яблок. Лиам продолжает забирать меня после пар, хотя я уже месяц как в Йеле и прекрасно ориентируюсь сама.

Мы с Ньютом даже дважды созванивались с папой по видео. Он был рад, но глаза… тени под глазами такие, что страшно. Помимо своей работы в колл-центре, он хватается за любые подработки. Спит часа по четыре.

И всё зря. Почти всё уходит на еду и коммуналку, остаток — на долг, проценты по которому только растут. Это бесконечная яма.

После звонков мы с Ньютом сидим молча. Мы оба думаем одно и то же: он не выдержит. А я не могу потерять и его.

Но где взять деньги? Каждую ночь я засыпаю с этим вопросом и с одним-единственным ответом: игры Лайвли.

Единственные спокойные минуты — вечера в библиотеке с Перси. Разговаривали мало, но его присутствие было тихим и успокаивающим.

— Ну и кто ты сегодня? — спрашивает Джек, возвращаясь из ванной в костюме.

Я замираю. Джек обычно не заморачивается. Моется, надевает что-нибудь чистое, пусть и затасканное. А сегодня… не узнать. Она всегда была красивой, это очевидно, но будто сама себе запрещала это показывать.

Сегодня 31 октября. Хэллоуин. В кампусе вечеринка, и костюм обязателен.

— Джек, ты потрясающе выглядишь!

Она краснеет, опускает голову и теребит ткань.

— Думаешь? Ничего особенного.

Она — невеста-труп. Длинное белое платье, искусно разорванное, фата, волосы выпрямлены и падают до талии. И, конечно, её вечные чёрные Converse, убитые в ноль.

— А ты кем? — повторяет вопрос. Обходит меня оценивающе. Я мечтаю провалиться сквозь пол, лишь бы не говорить это вслух. — Никого не напоминаешь.

Да. Никого.

Я поправляю корону, закрепляя в волосах. Серебро и красные камни. Разглаживаю юбку. Чёрный корсет со шнуровкой плавно переходит в длинную юбку. Справа — высокое разрез.

— Ну… идея в том, чтобы быть Персефоной.

Джек обмирает. Вижу, как изумление проступает на её лице.

— Персефона? Владычица мёртвых? Жена Аида?

Да, если бы дело было за мной, я бы хоть в Белоснежку влезла. В первый попавшийся костюм — и всё. Но правда в другом: это мой последний план привлечь внимание Хайдеса. Или разозлить его.

Да, скорее второе. Разозлить его — надёжный способ заставить перестать делать вид, что я для него пустое место.