Книга Сласти, страсти и тайны королевского двора, страница 119 – Тиро Томое

Гости уже затянули поздравительные песни, провожающие наречённую в новую жизнь, а виновники торжества, как и высшая знать, до сих пор не появились. Мы, вынужденные стоять неподвижно, даже перешёптываться не решались, потому как старик-распорядитель каким-то шестым чувством всё чуял. Стоило кому-нибудь из нас начать переминаться с ноги на ногу, как он оказывался рядом с ажурной занавеской и каркал на нас так гневно, что отпадало всякое желание даже глубоко дышать.

Не распорядитель, а собака цепная!

Я даже немного позавидовала девушкам-подавальщицам, носящимся по залу с тяжёлыми подносами в руках, хоть и знала, что работа не из лёгких. Они хоть двигаться могли и ухватить кусочек-другой, пока ждут на кухне своей очереди блюд.

Когда я уже окончательно уверовала, что никто не явится и все планы хитромудрого йоментри пошли прахом, двери в «вип-зону» распахнулись, впуская рой ярких бабочек. Зазвучало чарующее пение, перекрывшее звуки празднования. В зале вдруг стало тихо, празднующие замерли, как были, в нелепых позах, с разинутыми в крике ртами, с поднятыми вверх руками, в которых были зажаты серебряные чаши. Рой бабочек, неся за собой свежесть весенних лугов и звуки неведомых голосов, преодолел ажурную завесу, рассыпался по пиршественной зале и растаял в воздухе, оставив после себя только чувство соприкосновения с чудом.

А в «вип-зону» уже входила царствующая чета. Под руку, как и положено новобрачным. Светлейший и лучезарнейший Король-Солнце Эдмунд Великолепный, первый своего имени, вёл воздушную, словно сделанную из лёгкой тюли, девушку из рода Кин, ясноокую Юри, новую Королеву, первую своего имени.

Я глаз не могла отвести от Короля. Нет, я видела его изображения раньше, их была тьма-тьмущая, но эти изображения, мягко говоря, не дотягивали до оригинала. На парадных портретах, распространяемых чиновниками королевского двора, всегда изображался прекрасный, аки ангел небесный, наивный вьюноша в тёмно-медовых кудрях с доброй, блуждающей на чувственных губах улыбкой. А тут был зрелый мужчина с твёрдой линией подбородка, с глазами цвета заката и цепким, внимательным взглядом, в котором наивности не было ни на грош. Широкие плечи подчёркивались парадным мундиром алого цвета с золотыми погонами, крепкие ноги обтягивала ткань чёрных узких брюк, говорящих, что владелец их проводит достаточно времени в седле, а тяжёлая поступь показывала мощь натренированного тела. В угольно-чёрных волосах змеились первые седые пряди, которые только подчёркивали мужественность Короля.

И при всей мужественности и явной силе Эдмунд Великолепный нежно сжимал в своей ручище, привыкшей к стальной рукоятке меча, хрупкую ладонь воздушной Юри, с кротостью и восхищением глядевшей на своего новоиспечённого супруга.

С первого взгляда было понятно, что отбор хоть и состоялся по старым правилам королевства, но этим двум повезло обрести истинную любовь. Такую яркую и реальную, какая бывает редко и то только в сказаниях древних. От неё светлеет в душах, губы растягиваются в добрых улыбках, расцветают сады… и злоба у завистников.

Толпа таких завистников шла церемонным шагом, придерживая церемониальные мантии Короля и Королевы. И хоть столоначальники изо всех сил изображали радость, злость всё равно просачивалась сквозь сжатые зрачки, свисала с кончиков презрительно опущенных губ, искривлённых в подобии улыбок, тянулась к благополучию царствующей четы от пальцев, скрюченных на алых, подбитых горностаем, мантий.