Книга Моя по праву зверя, страница 23 – Алисия Небесная

— Сейчас мы тебе сделаем не просто маникюр, а чистую терапию, — говорит та, что с кольцами. — У нас сюда многие приходят после стрессов.

— После Райана? — уточняет розовенькая и подмигивает.

— У нас это уже диагноз, — соглашается вторая.

Спустя сорок минут у меня — идеальный маникюр. Миша и Алекс оказались не просто «мастерами», а настоящими девчонками с характером. Умные, весёлые, чуть колкие, но без яда.

Мы плюс-минус одного возраста. И, судя по всему, у нас одни и те же жизненные раздражители.

Кажется, у меня наконец появились подруги. Настоящие, не вынужденные.

К вечеру они зовут меня в бар. Говорят, по пятницам бывает музыка, бывает весело, иногда кто-то даже не дерётся. Смеются. Глаза блестят — видно, что это их место. Они хотят, чтобы я тоже вошла в круг.

Я колеблюсь недолго. Да, раздражение никуда не делось. Да, запах Райана всё ещё сидит в памяти. Но устраивать показательное выступление не хочется. Спорить — тем более.

Он сказал, как нужно. Я услышала.

Открываю шкаф. Выбираю не то, что хочется, а то, что будет… правильно. Юбка — не слишком короткая. Топ — закрытый спереди, но с вырезом на спине. Лёгкая куртка сверху. Что бы обозначить границы дозволенного.

Это компромисс. Внутри шумно. Тот самый волчий бар — полутемный, с лампами в металлических абажурах и каменной плиткой на полу. Воздух — тёплый, тяжёлый, с запахом жареного мяса, хвои и чего-то пряного, почти сладкого.

Барная стойка тянется вдоль стены, за ней — крепкие бутылки, стекло, огонь. Музыка — не слишком громкая, с вкраплениями живых инструментов. На входе — никто не проверяет документы. Здесь знают всех. Или быстро запоминают.

Народу много. Группки у столов, парочки у барной стойки, кто-то уже танцует — движения свободные, привычные. Но я чувствую на себе взгляды. Некоторые — заинтересованные, другие — оценочные.

Подхожу к бару вместе с Мишей и Алекс и Кайлой. Меня никто не торопит. Выбираю сама.

Беру мохито. Безалкогольный. Свежий, с мятой и лаймом, почти не сладкий.

Не потому, что боюсь выпить. Просто... не хочу терять контроль. Над собой. Над вечерним покоем.

Они берут сидр и какой-то фруктовый шот. Смеются, болтают с барменом. И в этом — нормальность. Живая, человеческая. Такая, в которой мне хочется остаться.

Пусть даже на пару часов.

После пары танцев и пары глотков мохито возвращаюсь к барной стойке — перевести дух, остудиться, отдышаться. Пальцы липнут от сахара, щеки горят жаром. Но это приятный жар — изнутри, из ритма, из света.

И тут я замечаю его.

Парень стоит у самого края стойки. Высокий, сухощавый, с той особой выправкой, в которой читается или спорт, или привычка к самолюбию. Куртка кожаная, слишком теплая для клуба, на пальце кольцо — не обручальное, скорее декоративное. Волосы зачесаны назад, лицо — как из обложки мужского журнала, но выражение... пустое.

Он не пьёт, не говорит, не делает ни одного жеста в сторону окружающих. Просто смотрит.

На меня.

Взгляд — вязкий, слишком прямой. Как капли, растёкшиеся по коже. Холодные. От него под лопатками начинается глухое беспокойство. Скребётся изнутри, будто что-то чует — не хорошее.

Я делаю вид, что не замечаю. Беру бокал, делаю глоток. Ледяной мохито обжигает горло, но не помогает.

— Новенькая? — голос резко прорывает ритм басов. Перекрикивает музыку.