Книга Моя по праву зверя, страница 6 – Алисия Небесная

Уголки губ дёргаются. Почти усмешка. Но в следующую секунду я бросаю:

— Совет хочет меня женить.

Слова вырываются, как рычание. — прямые, злые, без фильтра, и Брендон сразу замирает, тихо свистнув сквозь зубы.

— Официально?

— Реальнее некуда, — отвечаю, не отводя взгляда.

— Да ну нахрен, — он качает головой, прищурившись. — Ты же через день новую цепляешь. Хотя бы одну по имени помнишь?

Я усмехаюсь. Но во рту — вкус пепла.

— Теперь будет одна. Пара.

Он сразу напрягается. Пропадает вся дурашливость. Брови хмурятся. Плечи чуть подаются вперёд — как у волка, когда учуял угрозу.

— Истинная? — уже серьёзно.

Я киваю — коротко, чётко, без пояснений.

Брендон оглядывает зал: клуб, как обычно, пульсирует музыкой, дым стелется по полу, девки в блёстках вертят бёдрами, бармены разливают алкоголь под визги и свет вспышек — но всё это для него уже просто шум, а для меня давно выцвело и не имеет веса.

Он возвращает взгляд. Долгий. Прямой. Без лишнего.

Ни страха, ни осуждения — только понимание. Настоящее, глубокое, то, которое не надо озвучивать.

Он всегда знал, кто я такой. Не просто сын Альфы. Не просто наследник.

А хищник, которому позволено чуть больше. Которому многое сходит с рук. Потому что иначе — не выживет никто.

— Она уехала пятнадцать лет назад, — говорю глухо, но чётко. В голосе — не слабость, а сдержанная ярость. — Завтра будет здесь.

Брендон чуть приподнимает бровь, хмыкает, откидывается на стойку. Молчит секунду. А потом усмехается, в голосе — грязный, ленивый металл.

— Такие связи не тухнут, брат, — если она твоя, ты узнаешь это не по глазам, а по тому, как в тебе взорвётся зверь, когда её запах ударит в грудь. Омега не сопротивляется — она скулит, срывается с тормозов, тянется, и если ты альфа по праву, она сама прыгнет на член, даже не поняв, как оказалась под тобой

— Моя потерянная сучка, — выдыхаю, глядя, как на танцполе самки трутся о воздух, будто надеются, что их поимеют прямо под бит. — Завтра она будет здесь.

Брендон хмыкает, делает глоток, прищуривается:

— Чувствую — мясо будет. Но ты с этим справишься. Совет, разборки, старики с их пердежом — забей. Я прикрою, разгребу, если что — вытащу из огня за шкирку.

— Знаю, — отвечаю, и он слышит, что это не благодарность — это доверие на уровне крови.

— А ты займёшься своим, — продолжает он, серьёзно, без ухмылки. — Тем, что твоя. Не по статусу — по запаху.

Я усмехаюсь. Медленно. Хищно. Так, что сам чувствую, как потягивается нутро, как скалится волк под кожей.

— Именно.

Он кивает, будто подтверждает правило жизни:

— Так и должно быть. Ты — центр. А я — тот, кто держит тебе спину, пока ты трахаешь, кусаешь и метишь.

Музыка оглушает, свет мигает, как при обмороке. Вокруг суета, духота, девушки с влажными глазами, блеск, теснота, запахи алкоголя и возбуждения. Любую из них можно привлечь одним взглядом или словом. Стоит только посмотреть или сказать — и они сами подойдут, сами сядут, сами сделают то, что ты хочешь.

Но я даже не двигаюсь. Потому что знаю: завтра войдёт она . Та, от которой встанет у меня, а у остальных — опадёт. Та, на которую зверь внутри сорвётся без команды. Та, чья шкура — моя . Чья шея — под моими клыками. Которая будет течь, как сучка, просто от того, что я рядом.

И прыгнет на член, даже не дождавшись приказа. И, чёрт побери, вот это — возбуждает сильнее любой дешёвой юбки.