Книга Взрывные дела Твайлы и Фрэнка, страница 42 – Меган Баннен

Дакерс сходил к своей койке и достал из рюкзака колоду карт.

– Эй, капитан, хотите сыграть в «Богов и Героев», раз уж вы заглянули?

– Давай. Я уже сказала Диане, что не приду на ночь.

– Без обид, босс, но я намерен вас сделать.

– Вызов принят.

В конце концов сделала всех троих – Фрэнка, Дакерса и Магуайр – Твайла, а Пероу так и не отлепился от книжки про лебедей и блокнота с заметками. Ей все время выпадал Ловкач, джокер колоды Старых Богов, и Вор Терна, джокер Героев. Так что хотя Дакерс сдал ей Неведомого – сильнейшую карту в колоде – всего раз за пять партий, она легко выиграла трижды. Несмотря на победы, ей очень не нравилось играть Вором Терна. Какой бы ни была колода, картинка казалась очень мрачной – с героем, который попытался выкрасть Терн вечной жизни из сада Старых Богов, но попался Богу Гнева. Тот распял героя в терновнике, и длинные шипы пронзили его сердце.

Со стороны Фрэнка донесся пукающий звук, отвлекший Твайлу от созерцания трагического героя. Она взглянула на лучшего друга как раз вовремя, чтобы увидеть, как с торца Мэри Джорджины сочится полужидкая струйка блестящей слизи. Прекратив борьбу, Фрэнк посмотрел на драконью лужу на своих коленях и обратил на Твайлу горестный взгляд:

– У тебя с собой та пеленка?

На следующее утро Магуайр уехала, чтобы позаботиться о вегетарианской диете и запастись пеленками для Мэри Джорджины, которая провисела на Фрэнке весь вратник и божедень. Большую часть времени дракончик спал, уложив мордочку на теплой груди приемного отца, но периоды бодрствования удлинялись. Пероу воспользовался этими моментами, чтобы измерить чешуйчатое тельце и понаблюдать за звуками, которые издавала Мэри Джорджина, – большей частью разнообразный писк. Он попросил Фрэнка кормить ее разными танрийскими растениями, а потом изучал результаты в пеленках, которые Твайла нарезала из стандартного покрывала на койке. Потому что, разумеется, возня с подгузниками досталась Твайле.

Вообще-то она не слишком возражала. Она меняла подгузники такому количеству младенцев в своей жизни, что это ее не пугало. Твайла навсегда запомнила то время, когда Даг-младший и Уэйд подхватили кишечную бактерию в младенчестве. Их мать добрых две недели сражалась с невероятными фонтанами, как и с прилагающимися к ним стиркой и купанием. В сравнении с этим блестящие драконьи какашки были ерундой. Вообще-то она очень гордилась, что разобралась, как складывать и оборачивать самодельные подгузники вокруг драконьего хвоста.

– Спасибо за тебя Трем Матерям, – шепнул Фрэнк, пока она закалывала очередной подгузник вечером божедня.

– Ты это говоришь всем девушкам, которые меняют подгузники твоей драконьей дочке?

– Я серьезно, Твай.

На его лице залегла усталость. На Фрэнке все еще была та же рубашка, которую он надел три дня назад, потому что малышка висела на его груди. Твайла никогда еще не видела его таким помятым. Именно это сильнее всего выдавало в нем беззащитность, которую он обычно не показывал ни миру, ни лучшей подруге.

Фрэнк был словно многокомнатный дом. Те места в нем, куда Твайлу пускали, выглядели ярко и интересно, но она знала, что есть еще темные чуланы и затянутые паутиной чердаки, где спрятаны непростые вещи. Он никогда не обсуждал, как ему больно, ведь он потерял Энни и Лю, когда ушла Кора. Он остался в Итернити, потому что только так смог бы зарабатывать достаточно денег и помогать семье, даже если в результате виделся с ними всего несколько раз в год.