Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 71 – Меган Баннен

– Народу полно сегодня. Не против, если я подсяду к тебе?

– Нет, я против.

Она толкнула сумочку к месту напротив, пытаясь придержать его для человека, который уже пришел. Знала она или нет, но этот стул предназначался для Харта, так что он сел на него.

– Извини…

– Ты прощена.

– Я жду кое-кого, и это не ты.

С горлом, полным горького смеха, Харт вытащил часы из кармана.

– В семь десять? Странное какое-то время. Опаздывают?

– Не твое дело, и будь добр, освободи место.

У столика остановилась официантка и спросила Харта:

– Принести что-нибудь?

– Нет, он уже счастливо уходит, – ответила за него Мёрси, пытаясь взглядом вышвырнуть его из-за столика.

– Почему же, вовсе нет, благодарю. Я буду чашку зеленого чая с жасмином, – сказал официантке Харт, намеренно выдавая себя выбором напитка. Мёрси не заметила. Слишком увлеклась, воображая разнообразные жестокие способы убить его.

– Убирайся! – яростно велела она.

Харт закинул лодыжку на колено, усевшись как можно расслабленнее, хотя каждая мышца, сосуд и кость в теле, кажется, вопили от злости.

– Вот что скажу: составлю тебе компанию, пока твой друг не явится.

– С чего бы тебе составлять мне компанию? Ты ненавидишь меня не меньше, чем я тебя.

«Ненависть». Он практически видел, как это слово расползается по его белой рубашке кровавыми брызгами.

– Какое сильное слово, Трупсолл. В самом деле меня ненавидишь?

«Скажи „да“, – мысленно взмолился он. – Брось мне в лицо, чтобы я тоже смог тебя возненавидеть». Но зазвенели колокольчики, открылась дверь, и Мёрси посмотрела мимо Харта взглядом, полным такой надежды, что она будто вспорола его от брюха до горла. Он посмотрел и увидел то же, что и Мёрси – пожилую чету, которая искала столик. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она разочарованно оседает.

– Не твой друг, так я понимаю?

Демонстративно игнорируя его, она полезла в сумочку, достала книгу и сделала вид, что читает. Она отказывалась видеть в нем того, кем он был, и с каждой секундой в груди у него разгоралась буря гнева. Ему хотелось, чтобы она возненавидела своего друга по переписке так же, как ненавидела его самого во плоти. Хотелось разбить все дурацкие надежды, которые она питала насчет своего друга, – точно так же, как она сейчас разбивала его надежды. А потом можно было бы вернуться к своей жизни до того, как поднес ручку к бумаге и бросил свои дурацкие излияния в ящик нимкилима.

Он снова посмотрел на часы.

– Если вы с другом встречаетесь в семь, он уже перешел от «немного припозднился» к «сильно опоздал». И вот-вот дойдет до стадии «опоздал невежливо».

– Не твое дело.

Он посмотрел на корешок ее книги.

– «Враги и любовники», а?

– Классика, но я не сомневаюсь, что ты из тех мужчин, которые никогда не возьмут ее в руки. Ты веришь, что это слезливая романтика, которая пытается пролезть в большую литературу.

Именно это он и думал о «Врагах и любовниках».

– Туше.

– Боги запрещают тебе читать романтику и внутренне расти.

– Ну да. Что может лучше подвигнуть к личному росту, чем Элиза Кэнондейл, которая сохнет под крылом мизогина-отца, дожидаясь своего героя-полубога, чтобы немедленно влюбиться в него по уши.

– Я думала, ты не читал ее.

– Я и не читал, но я же не в лесу живу.

– Правда?

Могла с тем же успехом еще раз назвать его жалким неудачником без друзей.