Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 18 – Дарья Кун

Внезапно он протянул ей тот самый предмет, что сжимал в другой руке. Это была маленькая, изящная фигурка, вырезанная из тёмного дерева – птица с расправленными крыльями. Работа была искусной, детализированной. Но одна половина птицы была обуглена, почернела, будто её поднесли к огню.

– Это… твоё? – спросила Элли, беря фигурку.

Он кивнул. И затем, впервые, его пальцы сложились в несколько быстрых, отточенных жестов. Элли не поняла их смысла, но поняла, что это был язык. Знак. Возможно, единственный способ общения, который у него остался.

Она смотрела на него – испуганного, молчаливого, с обгоревшим свитком и опалённой птицей в руках, с клеймом-змеёй на ладони – и сердце её сжалось от предчувствия. Этот ребёнок был не просто заблудившимся. Он был беглецом. От кого-то или от чего-то очень страшного.

Мысли снова понеслись вихрем. Что делать? Отвести к стражникам? Но клеймо, этот свиток… они кричали о чем-то магическом, тёмном, о том, с чем стража, возможно, не захочет связываться. Разбудить Мэйбл? Седрика? Но ночь на дворе, а этот ребёнок смотрит на неё с такой надеждой, словно она – последний якорь в бушующем море.

И тогда решение пришло само собой. Чёткое и безоговорочное. Оно родилось не из разума, а из чего-то более глубокого – из инстинктивной заботы, из памяти о бабушке Агате, которая никогда не отвернулась бы от нуждающегося, из самой сути пекарни как места, где находили утешение.

– Хорошо, – тихо сказала она. – Пойдём со мной.

Элли взяла свечу и велела ему следовать за собой. Мальчик послушно встал и пошёл, его босые ноги бесшумно ступали по холодному полу.

Она повела его не к выходу и не в свою комнату наверху. Вместо этого Элли подвела его к узкой, почти незаметной двери в углу пекарни, за которой начиналась крутая, ведущая на чердак лестница. Чердак был низким, пыльным, заставленным старыми банками, сундуками с зимней одеждой и запасами сушёных яблок. Но в самом его конце, под самым коньком крыши, было небольшое пространство, где Агата когда-то хранила самое ценное – старые семейные альбомы, письма, а во времена лихолетья – однажды спрятала беглого солдата.

Элли раздвинула паутину, отодвинула старый сундук. Там, в нише, лежал свернутый тюфяк, набитый соломой и сухими травами, и несколько тёплых одеял.

– Вот, – сказала она, стряхнув пыль с тюфяка и расстилая одеяла. – Здесь тебя никто не найдёт. Ты можешь остаться здесь. Насколько тебе нужно.

Мальчик огляделся вокруг с широко раскрытыми глазами. Это было не уютное гнёздышко, каким была комната Элли, но это было безопасно. Сухо. Тихо. И главное – незаметно. Здесь маленький напуганный беглец сможет позволить себе расслабиться.

Он посмотрел на Элли, и в его глазах что-то дрогнуло. Что-то похожее на благодарность. На надежду. Он снова сделал несколько быстрых жестов руками, на этот раз сложив пальцы в форме, похожей на птицу, и прижал их к груди.

– Лео? – угадала Элли. – Тебя зовут Лео?

Он энергично кивнул, и на его лице впервые промелькнуло что-то похожее на слабую, испуганную улыбку.

– Лео, – повторила Элли, улыбаясь в ответ. – Хорошо. Спи сейчас. Спи спокойно. Утром всё будет лучше.

Она оставила ему свечу, спустилась вниз, принесла ещё одно одеяло и кувшин с водой. Он уже лежал, закутавшись, и смотрел на пламя свечи широко раскрытыми глазами, в которых борьба со сном постепенно проигрывалась.