Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 22 – Дарья Кун

И тогда ей в голову пришла мысль. Бабушка Агата всегда говорила, что имбирное печенье с мёдом – лучшее лекарство от «ночных тревог и дневных забот». Она всегда пекла его, когда Элли в детстве снились кошмары.

Не раздумывая, Элли принялась за работу. Она достала свежий корень имбиря, натёрла его, смешала с мукой, сливочным маслом, тёмным медом от местных пасечников и щепоткой… щепоткой чего-то своего. Пока она замешивала тесто, она не думала о магии. Она думала только о мальчике наверху. О его перепуганных глазах. Она вкладывала в тесто всё своё сострадание, всё своё желание защитить его, дать ему почувствовать себя в безопасности. Она представляла, как тепло печенья согревает его изнутри, как сладость мёда усмиряет горечь страха, как пряный аромат имбиря прогоняет дурные мысли.

Когда печенье было готово, оно издавало такой согревающий, уютный аромат, что сама Элли почувствовала себя немного спокойнее. Она взяла ещё один кувшин тёплого молока и тарелку с только что остывшим печеньем и поднялась на чердак.

Лео сидел в той же позе. Казалось, он даже не пошевелился с её последнего визита.

– Лео, – тихо позвала она. – Я принесла тебе кое-что особенное.

Он не отреагировал. Элли поставила поднос рядом с ним, взяла одно печенье и протянула ему.

– Попробуй. Это… чтобы не бояться. Чтобы спать.

Он медленно поднял на неё глаза. Взгляд его был стеклянным, отсутствующим. Но потом его ноздри дрогнули. Он уловил запах. Тёплый, сладкий, пряный, домашний запах свежей выпечки. Это был запах, который не ассоциировался у него с опасностью. Это был запас безопасности.

Медленно, будто двигаясь сквозь толщу воды, он протянул руку и взял печенье. Он поднёс его к носу и понюхал. Потом откусил маленький кусочек. Пожевал. Проглотил.

Элли замерла, наблюдая. Она не знала, что ожидать.

Он откусил ещё. И ещё. Вскоре всё печенье было съедено, и он потянулся за кружкой с молоком, запивая сладость.

И тогда произошло нечто удивительное. Не мгновенное чудо, а медленное, постепенное изменение. Напряжение в его плечах начало спадать. Веки его опустились, стали тяжелыми. Он зевнул – глубоко, по-детски, всем телом – и потер кулачками глаза. Его дыхание, до этого частое и поверхностное, стало глубже и ровнее.

Он посмотрел на Элли, и в его взгляде впервые не было дикого ужаса. Была лишь непреодолимая, всепоглощающая усталость. Он жестом показал на тюфяк, потом приложил сложенные ладони к щеке – всем известный детский знак «я хочу спать».

Слёзы навернулись на глаза Элли. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Она помогла ему улечься, укрыла одеялом. Он устроился на боку, подтянув колени к груди, – в позе эмбриона, позе абсолютного доверия и безопасности. Его дыхание стало совсем глубоким и ровным. Через несколько минут он уже спал – не тревожной дремотой, а глубоким, исцеляющим сном истощённого ребёнка.

Элли сидела рядом с ним на полу, поджав ноги, и смотрела, как поднимается и опускается его грудь. В пекарне внизу было тихо. День подходил к концу. Сквозь слуховое окно лился мягкий свет заката, окрашивая пыльные лучи в золотистые тона.

И только тогда до неё дошло. По-настоящему дошло.

Это сработало. Не просто печенье. А её намерение. Её желание помочь. Её бабушкин рецепт, в который Элли вложила всю свою силу.