Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 5 – Дарья Кун

– Ладно… извини, что накричала.

– И я… тоже прости.

Они не бросились обниматься. Они просто посмотрели друг на друга, и что-то твёрдое и колючее в их взглядах растаяло, как иней на солнце. Амара купила две булочки – себе и подруге. Они вышли из пекарни уже вместе, о чём-то тихо болтая, и звон колокольчика над дверью прозвучал для Элли как аплодисменты.

Она замерла, глядя на опустевшее место у прилавка, на крошки на тарелке. Сердце её билось часто-часто. Это было оно? То самое? Просто булочка? Или… в неё действительно было вложено что-то? Мысль о тепле? О дружбе? О том, что ссоры проходят, а настоящие подруги остаются?

Она медленно подошла к окну и снова прикоснулась к бабушкиной книге. На этот раз ей показалось, что страницы под её пальцами стали чуть теплее. И впервые за долгое время Элли улыбнулась. Тихо, про себя, как бы боясь спугнуть это хрупкое, новое чувство. Чувство, что магия Агаты не ушла. Она просто ждала, когда Элли будет готова её заметить.

А снаружи, над Веридианом, всё так же висел тёплый, хлебный, коричный запах из пекарни «Уютный очаг». Запах, который был похож на обещание. Обещание маленьких, тихих чудес.

Полдень в «Уютном очаге» был особенным временем. Утренняя суета, звон колокольчика, возгласы покупателей и перезвон монет стихали, уступая место сонной, медовой тишине. Солнечные лучи, достигнув зенита, становились тяжелыми и ленивыми. Они заливали пекарню густым, золотистым сиропом, в котором медленно танцевали пылинки, поднятые с пола за утро. Воздух, ещё несколько часов назад плотный и насыщенный запахами свежей выпечки, теперь становился тоньше, прозрачнее. В нём можно было различить отдельные ноты: вот тянется сладкая нить ванили из почти пустой вазочки с эклерами, вот горьковатый аромат поджаристого миндаля, а вот – едва уловимая, прохладная струйка от пучка мяты, свешивающегося над раковиной.

Элли сидела на своей любимой табуретке за прилавком, подперев щеку ладонью и полузакрыв глаза. Вторая кружка чая с чабрецом и мёдом остывала перед ней, совершенно забытая. В такие минуты она почти физически ощущала, как пекарня, её пекарня, вздыхает полной грудью, отдыхая после утреннего труда. Казалось, даже стены, пропитанные теплом и запахами, слегка потрескивали, усаживаясь поудобнее, как старый, добрый человек в своём кресле у камина.

Она наслаждалась этой передышкой, этой благословенной паузой между актами рабочего дня. Скоро начнётся подготовка к вечерней выпечке: нужно будет замесить тесто для пирогов, которые расхватают за час до закрытия, почистить яблоки для шарлотки, приготовить закваску на завтра. Но сейчас был миг чистой, ничем не омрачённой благодати. Даже кошка Мурка, обыкновенно предпочитавшая мягкое кресло на кухне бабушки Агаты, сейчас растянулась на прилавке на самом солнечном месте, превратившись в рыжую, мурлыкающую шкурку.

Тишину нарушил не звонок над дверью. Его нарушил звук. Тяжёлый, мерный, глухой стук шагов по деревянному настилу крыльца. Знакомый и всегда неожиданный. Шаги были неторопливы, но полны скрытой силы, будто по мосткам ступал не человек, а молодой, осторожный медведь. Элли вздрогнула, словно её выдернули из приятного сна, и недовольно нахмурилась. Она знала, чьи это шаги. Поставщик. Лесной человек. Каэл.