Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 55 – Дарья Кун

– Я пойду своей дорогой. – Он посмотрел на мешочек с мхом в её руках.

– Используй его с умом.

– Обязательно, – пообещала она.

Он кивнул и повернулся, чтобы уйти, но затем остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– Элинор?

– Да?

– Ты сегодня была… стойкой.

И прежде чем она успела что-то ответить такой комплимент, мужчина растворился в вечерних сумерках, оставив её одну с бешено колотящимся сердцем и тёплым мешочком лунного мха в руках.

Элли зашла в пекарню, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Запах хлеба и корицы показался ей сегодня особенно дорогим. Она поняла, что произошло что-то важное. Не громкое, не страстное, а тихое и глубокое, как корни старых деревьев. Что-то, что изменило всё.

Она поднялась на чердак. Лео спал. Его лицо было спокойным. Она повесила мешочек с мхом над его изголовьем, и серебристый свет, исходящий от него, смешался с лунным светом из окна, окутав мальчика мягким, защитным покрывалом.

Спустившись вниз, Элли села у потухшей печи и смотрела на тлеющие угли. Она думала о лесе. О тишине. О его руке, придерживающей ветку для неё. О его словах: «Ты сегодня была стойкой».

Это не было свиданием. Но это было началом чего-то гораздо более важного. Началом доверия. Началом понимания. И, возможно, началом чего-то, что было похоже на самое тихое и прочное чувство на свете.

Лес после дождя дышал полной грудью. Каждая травинка, каждый лист сверкал миллионами бриллиантовых капель, и воздух был напоён влажной свежестью, запахом промытой хвои, прелых листьев и цветущего где-то вдали кипрея. Каэл шёл по знакомой тропе к своей хижине, и под ногами его мягко хлюпала напитавшаяся водой земля.

Но его мысли были не здесь. Они были там, в пекарне, что осталась позади, за спиной. Там, где пахло не лесом, а тёплым хлебом и… и ей.

Элинор.

Он вошёл в свою хижину, скинул мокрый плащ, повесил его сушиться у потухшего ещё очага и опустился на грубую деревянную скамью у окна. Он не зажигал свет. Сумерки медленно наполняли единственную комнату, окрашивая всё в сизые, мягкие тона. Было тихо. Слишком тихо после того, что произошло днём.

Его пальцы сами потянулись к маленькой, грубо вырезанной из дерева фигурке совы, что стояла на подоконнике. Он провёл по ней подушечкой большого пальца, ощущая шероховатость дерева, и перед его внутренним взором снова встала она. Снова Элинор. Не испуганная, не растерянная, а… сияющая. Стоящая на поляне с мешочком лунного мха в руках, с глазами, полными изумления и восторга перед лесом, его лесом.

Он всегда считал лес своим единственным убежищем. Местом, где можно спрятаться от людей, от их суеты, их боли, их сложностей. Лес был прост. Жесток, да, но честен. Он жил по понятным законам. И он никогда не пускал в свою глубь чужих.

До сегодняшнего дня.

Он впустил её. Позволил ей увидеть свои тропы, свои тайные места. Позволил ей нарушить свою тишину своим дыханием, своими вопросами, своим… присутствием. И странное дело – это присутствие не раздражало. Не казалось чужеродным. Оно… дополняло. Как будто лес узнал в ней что-то родственное. Что-то, что он, Каэл, всегда чувствовал, но не мог назвать.

Он думал о её руках. Нежных, умелых, всегда в муке или в тесте. Он видел, как они касались коры деревьев, как бережно срывали листик, как уверенно держали мешочек с мхом. Это были не руки воина. Это были руки творца. Создателя. И в них было больше силы, чем в любом мече.