Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 69 – Дарья Кун

Стражник даже не вздрогнул. Пирог мягко шлёпнулся о грязь и остался лежать там, как немой укор.

Но это был знак. Маленький, почти невидимый, но знак.

Осада продолжалась. Серые плащи не уходили. Их давление не ослабевало. Но внутри пекарни что-то изменилось. Они больше не были жертвами, запертыми в клетке. Они были гарнизоном крепости. И они только что дали свой первый залп. Залп из тёплого хлеба и вишнёвого вина. И он, как ни странно, попал в цель.

Искусственная веселость за столом быстро выдохлась, сдулась, как проколотый пузырь. Её сменила тяжёлая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в печи да прерывистым дыханием Лео. Мальчик сидел, сгорбившись, уставившись в свою кружку с недопитым молоком. Его плечи тряслись, и Элли знала – это была не просто дрожь от холода или страха. Это была внутренняя борьба. Борьба между старым, вбитым в него ужасом и хрупким, новым чувством безопасности, которое он начал обретать здесь.

Серые плащи за окном не двигались. Их молчаливое присутствие было ядовитым туманом, медленно просачивающимся сквозь стены, отравляющим воздух. Даже запах свежей выпечки, обычно такой живительный, казался приглушённым, припылённым.

Каэл снова стоял у окна, его спина была напряжённой струной.

– Они копят силы, – тихо сказал он, не оборачиваясь. – Чувствую. Готовят что-то. Не физическое. Что-то… разъедающее.

Мэйбл, нахмурившись, потрогала стену возле себя.

– Стены… холодные стали. И пахнет… железом и пылью. Нехорошо это. Они пытаются высушить нас. Высосать всю жизнь отсюда.

Седрик нервно теребил свою салфетку.

– Мои артефакты в лавке… самые чувствительные… они должны были предупредить! Почему они молчат?

– Потому что это не атака на магию, – прошептала Элли, внезапно понимая. Она смотрела на Лео. – Это атака на душу. На надежду. Они хотят, чтобы мы сами сдались. Чтобы нам стало так страшно и пусто, что мы сами выгоним его к ним.

Лео поднял на неё глаза, полные слёз. Он жестом показал на свою грудь, потом сжал кулак и сделал вид, что что-то вырывают из него. Потом указал на стражников за окном.

– Они… высасывают тебя? – угадала Элли. Он энергично закивал.

Каэл резко обернулся.

– Его дар. Они чувствуют его. И используют его же страх против него. Против всех нас. Это как… резонанс.

Нужно было что-то делать. Иначе их маленькая крепость падёт без единого удара, рассыплется изнутри от собственного отчаяния.

Элли опустилась на колени перед Лео, взяв его холодные руки в свои.

– Лео, слушай меня. Они сильны твоим страхом. Твоими плохими воспоминаниями. – Она посмотрела вокруг – на тёплую печь, на стол с едой, на лица друзей. – Но у нас есть кое-что ещё. Хорошие воспоминания. Наша сила. Ты помнишь запах имбирного печенья? Помнишь, как смеялся, глядя на нас? Помнишь, как тебе подарили деревянную птицу?

Лицо Лео исказилось от усилия. Он покачал головой, указывая на окно, будто говоря, что плохое сильнее.

– Нет, – твёрдо сказала Элли. – Нет, детка. Хорошее – всегда сильнее. Потому что оно настоящее. Оно и есть жизнь. А они – смерть. – Она обняла его. – Они хотят твой страх? Не дай им его. Дай им что-то другое. Вспомни… вспомни самый счастливый момент здесь. Самый тёплый.

Она сама начала вспоминать. Вспоминать вслух, для него, для себя, для всех.