Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 70 – Дарья Кун

– Помнишь, как Мэйбл принесла тебе ту самую мяту, от которой перестало болеть внутри? – её голос приобрёл мягкую, напевную интонацию. – Помнишь её запах? Свежий, холодный, как утренний ветерок…

Мэйбл, прислушиваясь, кивнула и закрыла глаза, словно пытаясь вызвать в памяти тот самый аромат.

– Помнишь, как Седрик показывал тебе старые карты с драконами? – продолжала Элли. – Как ты трогал бумагу, такую старую и таинственную…

Седрик снял очки и с теплотой посмотрел на мальчика. – А помнишь звёздный глобус? Ты крутил его, и звёзды двигались…

– Помнишь, как Каэл учил тебя слушать лес? – голос Элли стал ещё тише, почти колыбельным. – Как ты впервые услышал, о чём поёт ветер в ветвях? Это был тихий, мудрый шёпот…

Каэл, всё ещё стоя у окна, не произнёс ни слова, но его спина чуть расслабилась.

Элли говорила и говорила, словами плела паутину из тёплых, светлых воспоминаний. Она вспоминала вкус первого испечённого для него пирога, смех во время «совета мудрецов», ощущение безопасности под одеялом на чердаке.

Лео слушал, и его дыхание понемногу выравнивалось. Слёзы на глазах высыхали. Он закрыл глаза, погружаясь в этот поток доброты.

И тогда случилось нечто. Сначала это было едва заметно. Воздух в пекарне, спёртый и холодный, словно… дрогнул. Словно лёд на поверхности озера, тронутый первым лучом солнца.

Лео открыл глаза. В них не было больше страха. Была сосредоточенность. Глубокая, недетская сосредоточенность. Он медленно поднял руки, ладонями вверх, словно держа невидимый шар.

Он не произносил заклинаний. Он не делал сложных жестов. Он просто… вспоминал. Вспоминал всё то хорошее, что с ним случилось здесь. И его воспоминания становились материальными.

От его ладоней потянулись тонкие, едва видимые золотистые нити. Они поползли по стенам, по полу, по потолку пекарни, окутывая её, как паутина из чистого света. Они пульсировали в такт его дыханию, и с каждым биением в них вплеталось новое воспоминание.

Запах бабушкиного пирога с яблоками, который испекла Элли в его первый день.

Грубоватая, но бережная рука Каэла, поправляющая его пальцы во время урока.

Смешная рожица, которую скорчил Седрик, показывая ему танцующую статуэтку.

Тёплое, колючее одеяло, связанное Мэйбл из «успокоительной» шерсти.

Пекарня наполнялась не светом, а… ощущениями. Ощущением дома, безопасности, принятия. Стены словно начинали заново светиться изнутри тёплым, медовым светом. Воздух снова стал вкусным – в нём слышались ноты корицы, ванили, тёплого хлеба и сушёных трав.

Мэйбл ахнула, касаясь стены.

– Теплеет… Клянусь моими старыми костями, теплеет!

Седрик с восторгом смотрел на золотистые нити, окутавшие его руки.

– Невероятно! Чистая, ненаправленная эманация благости! Защита через… через память о счастье!

Каэл отвернулся от окна. Его лицо было озарено этим внутренним светом, и на нём читалось безмолвное, потрясённое восхищение. Он смотрел на Лео не как на ученика или подопечного, а как на равного. На мага.

Лео сидел с закрытыми глазами, и по его лицу текли слёзы, но теперь это были слёзы облегчения и силы. Он не уничтожал атаку охотников. Он не боролся с их тьмой. Он просто… наполнял пространство своим светом. И тьме не оставалось места.

За окном что-то изменилось. Неподвижные до этого фигуры серых плащей слегка пошевелились. Их безупречный строй дрогнул. Они отступили на шаг. Всего на шаг. Но это было поражение. Их тихая, разъедающая атака натолкнулась на стену, которую нельзя было разрушить, – на стену из добрых воспоминаний и любви.