Книга Кошмар на Полынной улице, страница 34 – Дарья Буданцева, Мария Тович, Риган Хэйс, и др.

Матвею – полноватому, рано облысевшему мужчине, работавшему кровельщиком, и, по словам начальника, весьма неплохим, – казалось, что он еще сносно держится. Тошнота подступала к глотке, кровь бу́хала в висках каждый раз, когда он представлял, как звонит жене, но мысли оставались кристально чистыми. На вопросы полиции он отвечал почти без запинки, хоть и пошатывался от количества выпитого за последний час алкоголя.

Из дома они вышли ровно в девять вечера, верно. Жена настояла, чтобы с дочерью, Ангелиной, пошел именно отец. Мол, мало времени вместе проводят, родительские обязанности, туда-сюда. И что был спор на повышенных тонах, не без этого. Что с того? Кто никогда не ссорится со второй половиной, тот ее по-настоящему и не любит.

О том, что вишенкой на торте оказалась истерика, да еще совершенно на пустом месте. Десятилетняя соплюха с чего-то решила нарядиться на праздник пиратом, а по итогу оказалась закована по самые ноздри в пышное платье принцессы. Хорошее платье, дорогущее, но кого это волновало? Родившийся при его появлении рев заглушил любые доводы разума со стороны любящих родителей.

Следующие часы стали для Матвея сущим кошмаром. Пока шли к главной площади, где должен был состояться конкурс костюмов, дочка ныла и ныла не переставая, до боли раскачивая маятник гнева внутри своего хрупкого тельца. Вскоре лицо Ангелины начало напоминать один из воздушных шаров, украшавших улицы Чеховска, став таким же красным и раздутым.

Разглядывая многочисленных ряженых – чаще детвору, но и взрослые тоже встречались, – Матвей думал: «С этим городом определенно что-то не так! Здоровые люди такой хренью заниматься не будут».

Впрочем, Чеховск часто служил магнитом для всякой чертовщины. Ну кто еще с таким упоением стал бы праздновать этот непонятный басурманский Хэллоуин? Только жители Чеховска, в котором все всегда было не на своих местах.

Сегодня родной городок особенно отличился. Черноту октябрьского вечера раскрасили рыжие всполохи улыбающихся тыкв, мигающие звезды гирлянд на деревьях и бутафория навроде пластиковых ведьм с зеленой кожей и бородавками на носах. Даже фонари перекрасили, превратив их в оскаленные скелеты.

«Пустая трата бюджета», – подумал Матвей, но дочери ничего не сказал. Лодка под названием «Приятный досуг» давно попала в ураган вселенских обид, и Матвею не хотелось раскачивать ее еще сильнее.

Кажется, Ангелина и сама уже не понимала, из-за чего рыдает. Ее светлая головка была слишком мала для сложных мыслей. Слишком. Она просто семенила за отцом, то и дело осатанело дергая воротник платья из шуршащей розовой ткани, и издавала подвывающие звуки, словно маленькая сирена на ножках.

Родители более адекватных детей косились на Матвея с неодобрением. Это действовало на нервы. Он был готов плюнуть на обещание жене и вернуться домой без конфет. Но внезапно рев затих – и как это было чудесно!

Матвей вздохнул с облегчением. За тишину отдал бы, наверное, любую из двух почек, на выбор. Он украдкой покосился на дочь.

Та с любопытством разглядывала что-то в темноте ближайшей подворотни.

– Ба, кого я вижу! Родной, иди к нам! Хочешь прополоскать горлышко?

Этот голос отвлек Матвея. Николаевич – старый друг и товарищ по работе – с уже покрасневшим носом и блестящими глазами опирался спиной о фундамент огромной каменной иглы – символа города – и весело махал рукой. Рядом стояли друзья с работы, и ни один из них не был в дурацком костюме.