Онлайн книга «Кошмар на Полынной улице»
|
Вот и сейчас, когда он увидел хихикающего окровавленного мужчину, сгорбившегося у разбитого зеркала в переулке, не стал медлить. – Взять его! Страж сорвался с места – из-под лап даже искры вылетели. Одним прыжком фонарь сбил человека с ног, затем заломил ему руки за спиной и поставил перед фонарщиком на колени. Из-за разбитого зеркала в переулке было темно, а ближайший уличный фонарь равнодушно смотрел перед собой и не откликнулся, когда Жаккен его позвал. Ее кровь на нем. Много. – Что ты сделал с моими фонарями? – спросил Жаккен, рассмотрев мужчину. Штаны у того были приспущены, белье и кожу покрывали уже засохшие бурые потеки, а еще он до сих пор оставался возбужденным. – Они смотрели, смотрели, глядели-смотрели… не смотри, когда страшно, глупые-глупые фонарики, ха-ха-ха! Темнота в темноте не найдет, ха-ха-ха! Фонарики-охранники, кусачие комарики, ха-ха-ха! А-ха-ха! Жаккен приставил нож к виску насильника и вонзил лезвие туда, где сходились лицевые нервы. – Боль! Да! Еще! Еще! Боль очищает, боль забирает разум! От боли не больно! – Скажешь, что сделал с фонарями, – сделаю еще больнее, – предложил Жаккен, решив подыграть сумасшествию мерзавца. – Я – ничего! Они сами, они первыми услышали! Вчера оно вылезло у них под ногами, нашло брешь между корнями! Оно прошло ядом и прошло рядом, даже не взглянуло, оно просто задело их краешком, самую малость тронуло, тронуло, тронуло, ха-ха-ха! Тронуло! А на меня оно взглянуло: я был на свету, и оно меня увидело! Я был так голоден! Я так голоден! Но зубами так тяжело рвать плоть! Я взял зубы из зеркала и начал есть, но мне было так холодно, что захотелось влезть, в нее влезть, влезть, влезть! Я голоден! Голоден! Мужчина затрясся в хватке Стража. Послышался хруст – руки насильника неестественно выгнулись, глаза стали смотреть в разные стороны, а изо рта хлынули рвота и кровь. Жаккен брезгливо шагнул в сторону и одним ударом перерезал ублюдку горло. В этот же миг уличный фонарь погас. Кот, стоявший все это время рядом, подпрыгнул и забрался Жаккену на спину. Страж отпихнул обмякшее тело и загорелся ярче, чтобы осветить как можно больше пространства. Жаккен присмотрелся и увидел вокруг головы потухшего фонаря знакомое облачко пыли. – Проклятье, душа погибла, – прорычал Жаккен, едва поборов приступ ярости. – И прах собрать не успею! Ему захотелось растерзать валяющееся у ног тело, расчленить и выбросить в сточные воды пришлым на радость. Но весь переулок теперь находился во тьме, так что действовать нужно было быстро. Жаккен осмотрел труп. Душа насильника находилась в животе: маленькая, коричневая, очень тусклая, но до утра и такая могла сгодиться для освещения. Уличный же фонарь теперь был мертв. «Как это ни печально, но такой конец у всех. Души не могут светить вечно». Жаккен вытащил душу из трупа, подковырнув ее ножом, зажал чуть теплый комочек в зубах, обхватил столб и полез наверх. «На ходулях, конечно, удобнее! Повезло еще, что за душой не прилетела ворона». Когда фонарщик поднял крышку фонаря и засунул душу внутрь, он сообразил, что после такого греховного поступка она должна быть тяжелой и склизкой, а не такой девственно легкой, будто кто слизнул с нее всю скверну. Стекло фонаря пошло зубастыми трещинами, по железному корпусу от души расползлось красное сияние, а в следующий миг фонарь широко раскрыл пасть и сомкнул стеклянные зубы у Жаккена на плече. |