Книга Эринии и Эвмениды, страница 41 – Риган Хэйс

За спиной раздается хруст. Краем глаза я вижу неясную тень, промелькнувшую неподалеку. Сердце бьется в груди, кровь стучит в ушах от необъяснимого и безотчетного страха. Мне начинает мерещиться, что в завываниях ветра слышен едва различимый шепот. Кто‑то зовет меня по имени и твердит: «Твое желание исполнится…»

Быстрым шагом я направляюсь к анфиладе, ведущей к часовне Уэст-Ривера. Дробный стук моих каблучков отскакивает от стен и арочного потолка.

«Наверное, показалось», — думаю я, опуская взор под ноги. Но шепот повторяется.

Не показалось.

Ноги все быстрее несут меня вперед, как вдруг я слышу отчетливый вздох позади.

Я оборачиваюсь, перебарывая страх. Никого.

Затем разворачиваюсь, чтобы побежать что есть мочи, но тут же врезаюсь в кого‑то.

— Привет, Беатрис.

Тот самый парень, новенький. Бледный призрак, как я прозвала его. Но не припомню, чтобы сообщала ему свое имя.

— Э-э-э… Привет.

Он подкрался совершенно бесшумно, незаметно. Будто и правда не был из плоти и крови… Я бы действительно предположила страшное, если бы так больно и ощутимо не влетела в него.

— Куда держишь путь?

Обычно парни в академии не утруждают себя подобными фразами, а бросают короткие «Ну, как оно?» или «Дунем за кампусом?», и это вроде как в порядке вещей. Этот же тип пугает меня до чертиков.

— Иду в часовню, чтобы позаниматься.

— Необычный выбор. Разве библиотека не подходит для занятий?

Его вопрос вгоняет меня в ступор. Ну конечно, он же еще не знает, кто может поджидать меня в библиотеке и что со мной сделают, если я осмелюсь зайти туда без дозволения.

— Там слишком… людно. Не люблю людей.

Его ответ поражает меня:

— Я тоже.

Что‑то от социопата и правда в нем есть. Малообщительный, закрытый, с этой его блуждающей улыбкой, он отлично вписывается в лонг-лист тех личностей, с кем обычно не рекомендуют вступать в какие‑либо связи. Мог ли он и правда преследовать меня все это время?.. Под свитером пробегают мурашки.

Никто ничего не знает о его прошлом. За несколько дней после его зачисления никому не удалось накопать о нем хоть какие‑то подробности, и это только множило самые дикие слухи среди учащихся Уэст-Ривера. Вчера Финча примешали к некоему скандалу с интимным содержимым в прошлой школе, откуда его, разумеется, выгнали, сегодня сделали наркошей со стажем, заверяя, что он толкает дурь младшеклассникам. А завтра наверняка припишут ему еще более неубедительную предысторию, ибо конвейер безумных выдумок уже не остановить.

Но мне во все эти россказни не верится. Он безусловно странный и загадочный, но по-другому. Есть в нем нечто лишенное естественности, свойственной обычным людям.

— Можно тебя проводить?

Я теряюсь и не нахожусь с ответом. Хочу ли я его общества? Вернее, хочу ли я быть замеченной вместе с ним? Безотчетно осматриваюсь, нет ли кого рядом, и только потом киваю, даю добро. Он улыбается той самой непонятной улыбкой и сопровождает меня до часовни.

Мы идем чуть поодаль друг от друга, я нервно прижимаю книги к груди, теряясь в догадках, что сказать человеку, которого не знаю и даже побаиваюсь. Но он берет эту задачу на себя и спрашивает:

— Часто тебя травят?

— Откуда ты?..

Я даже не заканчиваю вопроса, как он опережает меня:

— Слухи, знаешь ли, разносятся быстрее поветрия чумы. Слышал от кого‑то, вот и спросил.