Книга Эринии и Эвмениды, страница 39 – Риган Хэйс

В общем и целом картина обыденная, набившая оскомину еще задолго до всей заварушки. Но что‑то неожиданно меняется, вторгается в привычный ход вещей. Некая деталь, которой раньше не было, лишний кусочек в пазле… Что же это, что не так?

Наконец до меня доходит осознание: в столовой сидит незнакомец.

Я не видела его прежде, и вид его мне кажется странно не подходящим здешнему антуражу. Или это все мы не подходим его персоне? Сложно ответить однозначно. Он сидит прямо, не озирается диковато по сторонам, как это часто бывает у новеньких, а просто поглощает овсянку с таким видом, словно трапезничает тут каждый день.

Сбоку разглядеть черты его лица — та еще задачка. Я беззастенчиво смотрю на него, как на точку в центре мишени, и все окружение понемногу исчезает, расплывается. Когда рядом с незнакомцем не остается ничего, он резко поворачивает голову, и я спешу отвести взгляд.

Прежний мир набрасывается на меня с небывалой яростью, голова кружится. Столовая вращается, как карусель на ярмарке, а к горлу подступает тошнота. Попытка встать и уйти оборачивается против меня: поднос с посудой падает, и я падаю вместе с ним.

Кто‑то подлетает ко мне, теребит за плечи, трогает лицо. Кое‑как продираю глаза и вижу перед собой Абрамсона, парня из «альфа»-класса, которого, кажется, зовут Марко Беньян, и мисс Маккей, учительницу химии.

— Мисс Беккер, с вами все в порядке?

— Может, к медсестре?

Точно во сне, я отмахиваюсь от всех ватной рукой. Мне помогают подняться, и мир возвращается на место согласно законам гравитации. Помутнение, волной нахлынувшее на меня, развеивается клубами дыма.

— Все в порядке, правда. Не стоит беспокоиться.

Пока мне помогают собрать осколки разбившейся посуды, я ощущаю, как в спину смотрят: кто с сочувствием, а кто с презрением и противной ухмылкой.

И лишь один глядит с интересом. Тот, чьего имени я еще не знаю.

— Уже видела новенького? — накидывается Ханна с расспросами вечером после занятий. Она усаживается на своей постели, подминая под себя пухлую подушку. — Девчонки весь день ему кости перемывают.

Конечно, я его видела, и даже не раз. Так уж вышло, что после столовой он вошел в класс литературы.

Тогда‑то я и рассмотрела его получше: копна коротких, чуть вьющихся черных волос, средний рост… Новенький, которого мистер Фишберн представил как Киллиана Финча, озарил класс улыбкой. Улыбкой до того нелепой и неуместной в сером и холодном Уэст-Ривере, что у меня по коже пробежала толпа мурашек. Киллиан уселся на соседний ряд, за единственную пустующую парту, и весь урок смотрел в одну точку, не моргая.

На меня.

Выкидываю его образ из головы и, демонстрируя деланое равнодушие для Ханны, раскрываю ноутбук и захожу в соцсети, не желая уподобляться сокурсницам и участвовать в пустопорожних пересудах.

— Да что в нем такого? — бросаю я, не поворачивая головы. Ханна громко цокает языком, и я представляю, как она закатывает глаза к потолку.

— Да ты его видела, Би? В гроб краше кладут… Когда нам сообщили о новеньком, все сразу навоображали себе ни больше ни меньше Гарри Стайлза или Тимоти Шаламе, а тут такой облом…

Да-да, думаю я, а пришел Киллиан Финч, худой и вытянутый, как жердь, с глазами-стеклышками и мертвенно-бледной кожей. Не устояв перед искушением, все же вбиваю в поисковике его имя, но Ханне о том знать не обязательно.