Книга Эринии и Эвмениды, страница 37 – Риган Хэйс

Чего‑то пока не хватает.

— Что ж, мистер Скиттлс, теперь твой выход.

Я достаю из мешка кролика Мэй Лин, он трепыхается в моих руках. Опускаю его в самый центр пентакля, крепко прижимаю к земле и нащупываю рядом кухонный нож — еще один полезный бонус дежурства по провинности. Я сглатываю комок, застрявший в горле, и перебарываю отвращение. Резким росчерком перерезаю кролику глотку: теплая кровь стекает по шелковой шерстке, моим пальцам и обагряет снег.

Железистый запах окутывает меня и нагоняет тошноту. Насилу справляюсь с рвотными позывами, благодаря саму себя, что накануне скудно пообедала. На багровые следы неприятно смотреть; больно узнать в них ростки ожесточившегося сердца. Видимо, издевательства превратили меня в камень, но горевать да рефлексировать некогда. Пути назад нет.

Придерживая обмякшую тушку зверька, я поливаю кровью сосуды с трофеями, затем опускаю тельце обратно в центр. Сделав грязную часть работы, чистой рукой хватаюсь за листок и вполголоса зачитываю строки на латыни. Этот язык, в отличие от странных закорючек рядом с сосудами, я хорошо знаю благодаря лекциям в академии.

Когда я заканчиваю, то воздеваю руки к небу, хотя обращаюсь не к Богу, а к тому, кто живет куда как ниже уровня земли.

Ничего не происходит.

Не знаю, чего я ждала. Что земля разверзнется подо мной и выпустит в мир рогатое существо? Или что заклинание наделит меня какой‑то потусторонней силой? Какими бы смелыми ни были мои мечты, ничего вокруг не меняется. Внутри растет разочарование.

— Что я сделала не так?..

Может, жертва недостаточно крупная для такой просьбы? У ритуала есть своя цена, но я не готова платить жизнью человека.

Совсем скисшая, я поливаю руку водой из бутылки и смываю кроличью кровь. Чтобы замести следы, я с трудом выкапываю в мерзлой почве небольшую ямку лопаткой, найденной на чердаке, и хороню мистера Скиттлса. Сосуды закапываю вместе с мертвым кролем, а вот символы не трогаю — нет времени. Снег выпадет снова и скроет письмена.

Похоже, что все бессмысленно. Я поднимаюсь и ухожу прочь, так и не узнав, принята ли плата и будет ли исполнена моя просьба.

Бестелесный, незримый, он наползает тенью на кампус академии, скрывая свет полной луны. Редкие деревья во внутреннем дворике жмутся друг к другу, перестукиваясь голыми ветвями. Немолодой смотритель, обойдя территорию кампуса вдоль и поперек, ежится от холода и заходит внутрь пристройки, чтобы согреться бутылкой виски под бормотание маленького телевизора.

Тьма ползет дальше, огибая спящий фонтан в форме маленького купидона, взбирается по ступенькам Уэст-Ривера, чтобы вторгнуться в святая святых и рыскать по углам в поисках зовущего.

И без того темные коридоры заполняет чернильная мгла. Он тянется к ручкам дверей в крыле общежития, прислушивается к сонному бормотанию дремлющих учеников. Сущность ищет того, кто потревожил ее покой, но натыкается на чужие комнаты и проплывает дальше, почти в самый конец третьего этажа.

И вот он здесь. Вьется над девицей, чьи короткие волосы в беспорядке разметались по подушке, а глаза безразлично сверлят стену от бессонницы.