Книга Эринии и Эвмениды, страница 38 – Риган Хэйс

«Я здесь, — шепчет он, обдавая шею девушки ледяным дыханием, но та лишь натягивает одеяло повыше. — Ты звала, и я пришел, чтобы тебе помочь».

По щекам девушки катятся две слезинки. Бедняжка и не ведает, что уже не одинока.

«Незачем больше плакать, Беатрис, — нашептывает мрак. — Твои мольбы были услышаны».

Словно убаюканная его напевом, девушка наконец смыкает веки и погружается в безмятежный сон. Мрак окутывает ее поверх одеяла, сворачивается клубочком в ногах, точно собака, и охраняет покой временной хозяйки, пока первые лучи рассвета не проникают сквозь плохо зашторенное окно.

Солнце гонит мрак прочь, и он напоследок дарует хозяйке обещание:

«Скоро я вернусь, Беатрис. И исполню твое желание».

Блеклый утренний свет вползает в комнату бесцеремонно, без приглашения. Он пробуждает соседку, от вида которой меня подташнивает, и я слышу, как она протяжно зевает, не выспавшись. Утро спешит пробудить и остальных. Жизнь в кампусе шевелится, шелестит смятыми простынями. Но мне не хочется больше поспевать за нею.

Против воли я открываю глаза и пялюсь в выбеленный потолок. Все тело ноет, как если бы я провела ночь под тяжеленным камнем. Вспоминаю, как проводила в глубоких сумерках ритуал, и хочу плакать навзрыд. Только присутствие Ханны в комнате останавливает меня и помогает держать себя в руках.

Какой же я была все это время дурой, как же велико было мое отчаянье! Вообразила, что смогу подчинить себе судьбу, выказать непокорность ей и восстать над собственным пеплом… Готова была поверить во что угодно, если оно изничтожит моих недругов, готова была красть, чтобы задобрить потусторонние силы… Даже умертвила невинное существо во имя мести. Но им, этим демоническим силам, похоже, нет до меня дела. Пора повзрослеть окончательно и признать, что их и вовсе не существует в природе. Зато имеется великое множество негодяев из плоти и крови, и управа на них отыщется разве что в светлом сердце. А мое давным-давно почернело, подернулось копотью и больше не излучает тепла, которым бы я могла согреться и спастись.

Все же возлежать до вечера и бичевать себя понапрасну я не могу и потому подчиняюсь утреннему зову. Ставлю одну ногу на холодный пол, вторую. Ханна кричит из умывальни «доброе утро», но оно нисколько не доброе ни для меня, ни для нее, и я угрюмо молчу.

Ленивые сборы, остывший завтрак в столовой. Все вокруг теряет вкус и краски, будто кто‑то плеснул на картину кислотой и масло сползло с нее, обнажая серый обезличенный холст. Нелепые надежды помогали мне держаться, но сегодня я двигаюсь исключительно на автопилоте. Никаких иллюзий. Никаких желаний.

Рори скрытно подает мне знак приветствия, но я игнорирую его. Мисс Хартбрук сегодня без очков как без рук: то заденет стакан с водой и чуть не прольет его, то нащупывает ложку там, где ее быть не должно, и предсказуемо промахивается. Давно считаю, что всем пора перейти на линзы: в такой глуши, как Уэст-Ривер, экстренно очки не раздобудешь.

Стайка гарпий садится завтракать за противоположный стол и бурно обсуждает что‑то известное лишь им одним. Если я ждала, что кара небесная сиюминутно обрушится им на головы, то ошибалась. На них не сыплется даже потолочная штукатурка, не говоря уж о разверзающихся небесах. Все трое щебечут, будто птицы, и горя не ведают. Я в очередной раз ловлю себя на мысли, как грустно видеть торжество зла, пока в книгах вроде «Гарри Поттера» по воле оптимистичного автора свет выжигает тьму. Реальность сильно отличается от книг. А может, это мне стоит читать истории помрачнее.