Книга Где распускается алоцвет, страница 121 – Софья Ролдугина

Прежде это никогда не задерживалось в сознании, шло фоном. Но вчера она слишком долго читала о Светлоречье – всё, до чего сумела дотянуться, от газетных заметок до солидных монографий по истории родного края. И сейчас, пожалуй, могла оценить иронию судьбы: когда-то богатый центр торговли, столица Еловецкого княжества, древняя родина всякого колдовского люда, а теперь – просто кружочек на карте, умирающий городок, в котором с каждым годом жителей всё меньше.

И даже остановка поезда короче, чем в деревне.

А много-много лет тому назад тут было куда веселее. Город раскинулся у слияния трёх больших рек – Ивляницы, Чурихи и Беляны. На высоком холме стоял княжий терем, чуть дальше – два поселения: Оружейная слобода, где, согласно историческим хроникам, размещалась дружина, и Вольная слобода, где жили все остальные. А Светлоречьем тогда называли регион целиком – долину трёх рек, болотистые низины и поросшие лесом холмы, которые тянулись и тянулись почти до самого Краснолесья.

Осины тут, кстати, не росли. Зато встречались тысячелетние дубы, у которых проводили свои обряды ещё древние колдуны. И много чего ещё – ясени, липы, берёзы… Леса славились грибами и ягодами; из дикого зверья водились кабаны, медведи, лоси, волки, лисы – словом, встречалось всякое, и опасное тоже. Но, кроме красивой природы, нынче Светлоречье ничем похвастаться не могло. Две фабрики, построенные в эпоху промышленного подъёма, закрылись; город постепенно разрушался, княжий терем и Оружейную слободу отыскать могли разве что археологи. А из более современных достопримечательностей осталась кирпичная водонапорная башня с орнаментом в виде рыбьих хвостов, театр кукол, краевой музей и мельница, построенная на развалинах старой заново, с нуля.

Колдуны и ведьмы здесь, правда, по поверьям, рождались по-прежнему чаще, чем где бы то ни было ещё. Алька об этом знала, потому что баб Яся сама рассказывала, как ездила рожать тётю Веленику именно в местной больнице.

…туман на станции был густой, как молоко.

Алька шагнула с подножки – и словно очутилась в безвременье. Звуки были приглушённые, человеческие фигуры казались размытыми: поди разбери, не то величавая боярыня идёт в старинном сарафане, в соболиной накидке, не то тётка в пёстром стёганом пальто на синтепоне.

Или две тётки.

– Так, – выдохнула Алька, оглядываясь. Старинное белокаменное здание вокзала с красивой вывеской было закрыто на ремонт, и его функцию временно выполнял передвижной фургончик. – Камеры хранения здесь, конечно, нет. Ну, значит, поищу гостиницу.

Гостиниц в Светлоречье было аж шесть штук. Одна из них располагалась аккурат напротив краевого музея, который Алька как раз собиралась навестить; с торца её кокетливо подмигивала разноцветной гирляндой кофейня. Это показалось хорошим знаком. Номера были свободны почти все – выбирай любой; Алька заселилась в большой и светлый, с видом на площадь, закинула чемодан в номер, забежала в уборную – и, не откладывая в долгий ящик, отправилась по делам.

Брусчатка на площади казалась мягкой, настолько, что тянуло даже наклониться и проверить, не крошится ли она под ногами. От тумана лицо сделалось влажным. Алька завернула в кофейню, к мерцающим огонькам; на перилах опустевшей веранды подрёмывали две пёстрые кошки, дёргая ушами во сне, а внутри, за прилавком, протирал чашки симпатичный белобрысый парень, с виду ровесник Вельки или чуть старше.