Книга Где распускается алоцвет, страница 120 – Софья Ролдугина

– Я приеду, – пообещала Алька. – Может, прямо на днях, только билеты куплю… Напишу тогда, ладно?

– Пиши, – откликнулась баб Яся. – Мы подождём. Береги себя, Алёночек… И от Никуси тебе привет!

Алька улыбнулась снова:

– И ей привет… И да, передай тёте Веленике, что она была права!

Баб Яся хохотнула и пообещала передать.

Перед прогулкой Алька проверила кольцо: как там оно, ощущает ли себя по-прежнему листочком – или снова уже потяжелело? Но заговор пока держался крепко; всё же именование ей, как и маме, действительно удавалось хорошо. Одна мысль потянула за собой другую, одно воспоминание – ещё пяток… Когда Алька уже обувалась, то зацепилась взглядом за дверь, которую за последние два года почти никогда не открывала.

– Надо двигаться дальше, – пробормотала она, шагнула – и нажала на ручку.

Щёлкнул нехотя замок.

Комната выглядела… обычно, пожалуй. Как всякое место, где убираются раз в полгода и совсем не живут: пыль на столе, пыль на серванте, на деревянном изголовье кровати тоже пыль. На тумбочке лежала книга, которую мама не успела дочитать, какой-то любовный роман в мягкой обложке, и стоял стакан для воды. На окне чернели пустые кашпо из-под цветов и торчала нелепая статуэтка оленя из красного дерева. С ветвистых рогов свисали самодельные плетёные браслеты и одна тоненькая серебряная цепочка с кулоном-веточкой.

Фотография на столе – мама, папа и маленькая Алька, где-то на море, с пакетом черешни – лежала лицом вниз.

Страшно не было, и больно тоже. Комната выглядела пустой, только и всего.

Как старое птичье гнездо, сброшенное ветром на землю.

Когда Алька возвращалась из кулинарии, телефон в кармане завибрировал. Дрёма написал в чат – сухо, скупо, без приветствий и лишних расшаркиваний, просто сбросил несколько файлов с короткими комментариями: «Интересное», «Так себе вариант», «Пригодится для общего развития», «Скорее всего, то, что ты искала».

Это были фотокопии из архива – два десятка страниц историй о сожжённых колдунах. Оказывается, лет двести тому назад так развлекались гораздо чаще, чем Алька думала. Она присела на лавочку, поставила рядом пакет; открыла банку с газировкой и в мягком закатном свете принялась изучать записи. Сперва просмотрела бегло, потом перечитала внимательнее… Наконец вздохнула глубоко и перезвонила баб Ясе.

– Привет, это снова я, коротко. В общем, возвращаюсь, но, скорее всего, послезавтра, потом точнее напишу. А завтра еду в Светлоречье.

Судя по грохоту, баб Яся что-то уронила.

– В Светлоречье? Ты чего там забыла?

– Сама не знаю, – призналась Алька. – Может, и ничего. Приеду – и разберусь.

В тот момент она сама почти верила в это.

– …следующая остановка – Светлоречье. Время стоянки – одна минута.

Алька вздрогнула, резко просыпаясь.

Гнусавый голос, объявляющий станции, до сих пор звучал в ушах; сердце заполошно колотилось. За окном колыхался густой туман, и поезд летел сквозь него, как слепой. Она встала сегодня ни свет ни заря, выпила какое-то неимоверное количество скверного кофе, успела продуктивно поработать и разделаться со всеми «халтурами», которые жадно нахапала на неделе. Задание из редакции почти добила тоже, но отправлять не стала – из уважения к начальнице и установленным срокам.

– Значит, минута, – пробормотала Алька, потягиваясь. – М-да.