Онлайн книга «Где распускается алоцвет»
|
Квартира была на четвёртом этаже; во дворе росли рябины и липы – достаточно густо, чтоб сквозь кроны земля почти не просматривалась. И всё же Алька заметила там, внизу, движение; ощущение всепоглощающего, вымораживающего ужаса стало сильнее. Изо рта вырывался пар. «Или это не ужас, а правда похолодало?» Она немного наклонила зеркало… и увидела, как на стоянку для машин выходит из-под липы некто. Нечто. Трёх метров ростом, а может, и больше – с высоты не понять; с длинными-длинными руками, почти до самой земли, и с когтями-серпами. Оно слабо светилось – так, что даже издали можно было разглядеть отдельные косточки, из которых складывалось тулово, похожее на человечье, и череп, точно наполненный комковатой грязью изнутри, и… «Костяной», – обмирая, поняла Алька. А потом он остановился – и задрал башку, безошибочно находя среди многих именно её окно. И прыгнул. Глава 7 Горислав Дрёма, колдун На секунду Алька – честно – подумала, что вот сейчас прямо помрёт. Подумала, но не завизжала, не побежала, не скрючилась. Потому что в глубине души понимала: если сейчас дать слабину, то уже и не спастись. Как тогда, с ночницей, выход оставался только один – обороняться и нападать. Костяной замахнулся в воздухе – и рубанул когтями наотмашь. …но попал не по окну, а по стене рядом. Когти заскрежетали о кирпичи, пронзительно, противно; звук был как от металла и одновременно как от чего-то крошащегося, вроде мела или сухой хлебной корки. Костяной рухнул вниз, на стоянку, повреждая несколько машин сразу, и взревел. Захлопали окна; кто-то завизжал. «Так… главное, чтоб он больше ни на кого не переключился. Я-то защищена, – напомнила себе Алька. – Поперёк окна – оберег, в комнате полынь, на люстре бубенцы. И зеркало. У меня же зеркало в руках». Когда Костяной прыгнул второй раз, она была готова. Едва завидев движение, она резко развернулась, выставляя зеркало перед собой, и зажмурилась. А потом выкрикнула: – Кто бы ты ни был, поди туда, откуда пришёл! Руки у неё дрожали. Секунду, две, три давление только росло, точно Алька погружалась стремительно на дно морское… и вдруг исчезло. И сразу стало теплее; и перестали раскачиваться бубенчики на люстре. Сигнализация у машин под окнами орала истошно, но это был хоть и мерзкий, но успокоительный звук. «Костяной ушёл?» Она чуть приоткрыла один глаз и даже не умерла; потом второй. Комната выглядела обычно: вот трюмо у окна, вот само окно, вот двор за ним… Костяного не было видно. Где-то хлопали ставни; кто-то кричал. Алька осторожно поставила зеркало и на негнущихся ногах пошла на кухню. Там достала из холодильника бутылку детского кефира с весёлой коровушкой на этикетке – и выпила залпом. Одновременно хотелось и есть и пить; перед глазами всё кружилось. Она с трудом поставила чайник, заварила чай. Кажется, что-то сжевала – возможно даже, надкушенный с вечера бутерброд с копчёной курятиной, не особо волнуясь о том, как он будет сочетаться с кефиром. В чай себе накапала успокоительного, щедро, капель пятнадцать… Когда руки перестали трястись – влезла под горячий душ, вытерлась насухо, надела чистое, бросив промокший от испарины комплект в корзину для белья, и забралась в постель. Думала, что не заснёт, но вырубилась быстро… А проснулась оттого, что трезвонили в дверь – настырно, нагло. |