Книга Ясное сердце, страница 54 – Кейт Ченли

– За начало нашей дружбы, Юнли, – объявляю я.

Она искренне смеется:

– За нашу дружбу.

Мы отпиваем вина, и принцесса заговорщически шепчет:

– Джие каждые секунд десять на вас поглядывает.

Я едва не давлюсь вином:

– Откуда вы знаете? У вас всего одна пара глаз.

– Поверьте мне на слово.

Покосившись на Джие, я вижу, что он увлеченно беседует с Хансинем. Видимо, я его недооценивала. Наверняка он зол на старейшину за грязную игру, но умело скрывает свои чувства.

Его взгляд падает на меня и задерживается на моих глазах. Я чувствую, как нагреваются мои щеки, и спешно прячу лицо за бокалом.

Юнли хихикает, и тут я понимаю, о чем она думает.

– Нет-нет! Вам это кажется, – отнекиваюсь я. Не может такого быть, чтобы Джие видел во мне романтический интерес. Это самое нелепое предположение на свете. – Вы знаете легенду Дзярму из фоизма, главной религии Удэ?

– Мне очень стыдно, но я читала лишь современную историю фоизма, несмотря на то что моя мать была принцессой из Удэ. Прошу, просветите меня.

– Дзярму – полубог, знаменитый несравненной красотой и силой. Он влюбился в себя и не выносил компанию других. В конце концов он оттолкнул от себя всех, кто его окружал, и умер от одиночества. Не напоминает вам кое-кого, безмерно увлеченного самим собой? – спрашиваю я, поднимая бровь.

Юнли мне подмигивает:

– Если Джие напомнил вам о Дзярму, значит, вы считаете его очень привлекательным.

– Да, но есть много красивых мужчин, уродливых внутри. Надо лишь заглянуть чуть глубже.

Несложно заметить, что взгляд Рена устремлен на Айлин. Он явно ей очарован и при этом ухаживает за мной. В моем сердце словно поворачивают кинжал, и я резко вдыхаю. Почему мне до сих пор больно от этих мыслей? Я должна быть сильнее.

– Поверьте, я вполне счастлива без мужчины, Юнли. Поговорим лучше о вас.

Она вздыхает:

– Для принцессы любовь ничего не значит. Я выйду замуж за принца другой страны, чтобы укрепить политические связи. Это единственное, чего от нас ждут.

Я вдруг вспоминаю, что в моей прошлой жизни ее и впрямь выдали замуж за чужеземца. И хотя она стала королевой, вряд ли чувствовала себя счастливой с незнакомцем в далеких краях с совершенно другой культурой.

Тогда мы с принцессой вовсе не были близки, но теперь я знала Юнли чуть лучше и не хотела для нее такой судьбы. Она заслуживает большего, чем роль политической жертвы. Будет ужасно видеть, как гаснет столь мощная, ослепительная искра.

– Порой я гадаю, зачем отец вообще допускает меня на собрания королевского совета, – вздыхает Юнли.

Это меня удивляет:

– Вы посещаете собрания?

– Много лет я подслушивала под дверью или через щель в полу верхних комнат. – Принцесса улыбается в ответ на мой изумленный взгляд и продолжает: – Отец наконец допустил меня в саму залу, но мне не дозволено говорить. Только сидеть и слушать. Возможно, он рассчитывает, что моя осведомленность в государственных делах послужит интересам Дачжоу, когда я стану королевой другой страны, – объясняет Юнли и с горечью добавляет: – Моим братьям никто не запрещает высказывать свое мнение и выдвигать свои предложения.

– Это несправедливо, но хотя бы вас допустили, – говорю я.

– Пожалуй, вы правы. Выпьем за это.

Мы опустошаем наши бокалы.

Вскоре король и придворная дама Лан поднимаются из-за стола, а вслед за ними столовую покидает и старейшина Хансинь. Мне наконец выпадает возможность поговорить с Джие, но он тут же отводит в сторону Юнли и что-то горячо ей шепчет. И так они вместе исчезают за дверьми.