Книга Ясное сердце, страница 95 – Кейт Ченли

Я достаточно хорошо знакома с культурой наньйю и понимаю, что нельзя выбрасывать подарок, который тебе дают, делая предложение руки и сердца. Хансинь может потребовать его назад, и рог куи слишком ценный.

– Вернем потом, когда выпадет возможность.

Фэй кивает:

– Как вы поступите со старейшиной? Подозреваю, он просто так не сдастся.

Боюсь, она права. Хансинь создает впечатление настойчивого человека, который всегда получает желаемое, несмотря на все препятствия на своем пути.

– Мой меч защитит вас против десяти обычных людей, но старейшина владеет магией… – озабоченно произносит Фэй.

– Просто надо быть осторожнее. Он не станет колдовать на охоте. Его могут заметить, а это слишком рискованно.

Я смотрю на рог, и на ум почему-то приходит Джие. Его страстный взор, теплые поцелуи, даже самодовольные улыбки…

Как может такое быть, что в груди порхают бабочки, но в живот словно вонзили кинжал? Я закусываю губу и заставляю себя отвлечься от мыслей о Джие.

На следующее утро мы узнаём, что королю Рейфеню стало хуже и он вернулся с придворными дамами во дворец. С ними уехали большинство стражников и аристократов. Хансинь присоединился к ним по желанию короля. Этому я была особенно рада после его неуместного предложения руки и сердца.

В лагере остались принцы, молодые аристократы, около дюжины девушек, их стражники и горстка солдат. И еще лекарь Цаи – на случай, если кто-то из охотников пострадает.

По пути в лес Джие проезжает мимо меня, не говоря ни слова. Грудь сжимает от острой боли, но во мне не должно быть этого чувства. Я запираю все мысли о Джие в глубокий тайник своего сознания.

Я поворачиваюсь к палатке, и тут у меня по спине пробегают мурашки.

За мной следят. Что-то скрывается в тенях.

Я оглядываюсь затаив дыхание.

– Что такое? – спрашивает Фэй и кладет руку на рукоять своего меча.

Мужчины уехали на охоту, женщины разошлись по лагерю. Никто из стражников на меня не смотрит.

– Ничего, – отвечаю я и иду дальше.

Неприятное ощущение не пропадает. Я мотаю головой, отбрасывая лишние мысли. Наверняка это всего лишь мое воображение. Но почему тогда мне до сих пор не по себе?

Возможно, Хансинь за мной наблюдает? Кто еще во мне заинтересован?

Он уехал, да, но не может ли следить за мной с помощью магии? Или это Лонгзо? Никто не заметил бы, как Хансинь отправил назад слугу.

Смутное чувство тревоги не оставляет меня весь день. Пожалуй, так можно сойти с ума. Но как сказать об этом Фэй? Даже ей, близкому мне человеку, будет как-то странно это объяснять.

Вечером мужчины зажигают костры и собираются у них делиться историями, петь песни и жарить мясо. Я больше не чувствую на себе чужого взгляда. Если это был Лонгзо, вероятно, он не хочет, чтобы его раскрыли. Сейчас в лагере слишком много людей.

Я сижу с Юнли, Фэй и еще двумя девушками в окружении королевских стражников. Джие веселится и пьет с друзьями у другого костра, а на меня даже не смотрит.

Я отворачиваюсь от него, стиснув зубы. Меня ранит его безразличие, но я не намерена этого показывать.

Юнли переводит взгляд с брата на меня и хмурится, но, к счастью, ничего не говорит.

– Вот, попробуй кабанятину, – предлагает она, протягивая мне кусок жареного мяса. – Кажется, это моя добыча.

Я беру шампур, и вскоре мы увлекаемся едой и беседой, позабыв о светских манерах. Юнли щупает мышцы на руке Фэй, и та смущенно краснеет. Меня это завораживает, потому что я ни разу не видела румянца на ее щеках.