Книга Плетельщица снов, страница 184 – Наталья Журавлёва

— Ладно, тогда ты не знал, — как можно спокойнее произнесла я, — но потом ты же наверняка это понял!

Прежде чем ответить, Курт тяжело вздохнул.

— Ты так горела этим, Мия, что я просто не посмел, — тихо произнес он. — В конце концов, рядом с тобой были более близкие тебе люди, и я решил, что если кто и должен сообщить тебе о том, что тут творилось двадцать лет назад, то это они.

— Какие еще близкие люди? — я так удивилась, что даже на мгновение перестала злиться.

— Матушка Бульк, например, — пожал плечами Курт.

И тут мой гнев воспылал с новой силой, но теперь по отношению к другому человеку — Лусии Карине Виолетте Бульк.

Матушка Бульк изо дня в день наблюдала за тем, как я, по сути, гублю свою жизнь, и молчала. Как она могла? Как смела, ничего мне не рассказать?

— Если госпожа Лусия ничего тебе не рассказывала, то на это, вероятно, есть причина, — поспешил вставить Курт, а потом добавил: — Наверно, об этом тебе лучше спросить у нее.

Я посмотрела в направлении гостевого дома, и мои глаза сузились.

— Будь уверен, я у нее спрошу, — процедила я, — причем прямо сейчас.

Не обращая внимания на окрики Курта и его настойчивые предложения проводить меня, я устремилась вперед. И в этот момент я совсем не думала про опасности, которые скрывает в себе ночной город. Все, чего я хотела, — побыстрее попасть в дом номер семь по улице Синих Птиц.

Даже в такой поздний час из кухни доносились аппетитные запахи. Кажется, это был аромат свежеиспеченных блинов вперемешку с горьким душком чего-то сильно пригоревшего. Впрочем, я отметила это скорее машинально — есть мне сейчас совсем не хотелось.

Влетев в кухню, я остановилась напротив Лусии, тяжело дыша.

— Мия, а вот и ты! — радостно воскликнула матушка Бульк.

От ее очередного наряда резало глаза: зеленая блузка с длинными рукавами-фонариками, фиолетовая юбка и оранжевый передник сверху.

— Нельзя же все время проводить на работе, — Лусия тыльной стороной ладони поправила съехавшую ей на глаза небесно-голубую чалму и продолжила свои манипуляции над очагом. — Ты наверняка успела сильно проголодаться. Вот я и решила приготовить для тебя поздний ужин. Правда, тыквенная запеканка немного подгорела.

В другой раз я бы пошутила о том, что, судя по дыму, распространившемуся по всему дому, запеканка явно подгорела сильнее, чем думает Лусия, но в данный момент мне было совсем не до шуток.

Я стояла, молча сжимая руки в кулаки, как совсем недавно делал Томас, и не знала с чего начать, боялась, что могу не сдержаться и наговорить такого, что навсегда изменит теплые отношения между мной и матушкой Бульк.

— Детка, что с тобой? — Лусия наконец заметила мое состояние и решительно отложила полотенце.

— Курт кое-что рассказал мне, — сипло проговорила я. — Кое-что о плетельщицах снов Бергтауна и их лавках.

Выражение лица матушки Бульк мгновенно изменилось. Сменяя друг друга, на нем замелькали страх, неуверенность, досада и наконец безысходность.

Ноги Лусии подкосились, и она осела на стул, к счастью, стоящий рядом с ней. Я дернулась, чтобы подхватить старушку, но увидев, что она благополучно опустилась на подушку, осталась стоять там, где была.

— Что ж, я знала, что рано или поздно все откроется, — тихо произнесла матушка Бульк, теребя полотенце кончиками пальцев.