Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 70 – Полина Змееяд

– Ох, какая непростая ситуация, – наконец, выдала Анастасия, прикладывая ладошки к пухленьким щекам. – Может, еще не поздно отменить запрос в правсоюз работников?

– Думаю, ничего уже не поделаешь, – покачала головой я, про себя отмечая, что пора бы уже заняться подготовкой своей защитной речи.

Однако после ухода так называемой подруги работу над речью пришлось отложить. Марина отпросилась на репетицию, и я даже не успела ничего возразить под потоком ее аргументов:

– Все будет проходить в здании музыкальной гимнасии, под присмотром опытной дирижессы, Антонины Ивановны, ты ее знаешь, – убеждала старшая сестра, видя сомнения в моем взгляде. – Я позвоню тебе, как только приду туда, и позвоню, когда соберусь возвращаться.

Что ж, вроде бы ничего неприличного мы не делаем. Да и сестры, кажется, понимают в местных порядках больше своей ополоумевшей сестры, и сами не стали бы делать чего-то из ряда вон. Так что я отпустила Марину, хоть и с легкой тревогой.

– После репетиции никаких прогулок, сразу домой, – наказала я. – Особенно в компании юношей. Если будут настаивать, скажи, что твоя старшая сестра – тиран, который тебя никуда не отпускает, и что тебе попадет, если вовремя не вернешься.

Марина рассмеялась, но клятвенно пообещала вернуться самое позднее – к четырем часам.

Стоило мне закрыть за ней дверь, предварительно проверив, заряжен ли ее телефон, как за спиной Марта жалобно протянула мое имя. Сразу стало понятно, что ей нужна какая-то помощь.

Мы устроились на кухне, где младшая сестра тут же разложила свой блокнот, несколько писем, судя по витиеватому почерку – от других юных леди – и какую-то книгу в нежно-розовой обложке. «Меж страстью и долгом» – гласило название, тесненое позолотой.

– Мы выбрали книгу, которую хотим обсудить. Помнишь, госпожа Реченская, моя преподавательница, присылала мне месяц назад. Ее все читали, эта книга очень популярна и среди моих подруг, но… Мне кажется, если мы просто начнем говорить, то начнется базар. Ты уверена, что это была хорошая идея – собирать их?

Марта взглянула на меня, затем на свои записи озадаченно.

Я пересчитала письма. Всего пять – не слишком много, можно составить уютный круг, но и не слишком мало. Вполне достаточно для беседы.

– Уверена, что все пройдет хорошо. Если хочешь сделать беседу логичной и стройной, давай придумаем регламент мероприятия, – улыбнулась я. Марта удивленно округлила глаза. – Ведь вы же собираетесь не просто на какое-нибудь чаепитие, а на литературное мероприятие. И проводить его надо в определенном порядке. Можно установить его основы один раз и использовать на каждой новой встрече.

Марта лучезарно улыбнулась, схватилась за карандаш и открыла чистую страницу ежедневника. Но тут же поникла: она явно не знала, с чего начать.

Я вообще-то тоже понятия не имела, как проводятся подобные литературные встречи: сама никогда не была их участницей и точно об этом знала. Но воспоминания о чем-то другом, немного похожем на такие встречи, урывками вспыхивали в сознании.

Приветственные речи, какие-то доклады, которые перетекали иногда в оживленные споры. Темы ускользали, но казалось, речь шла о людях, какой-то статистике. Урывки стали складываться в какую-то общую картину: не слишком четкую, но пробелы можно восполнить за счет фантазии.