Книга Однажды разбитое сердце, страница 68 – Стефани Гарбер

Эванджелина бы с удовольствием развернулась и направилась в противоположную сторону. Ей не верилось, что она была всего лишь пешкой в его руках. Но она не могла позабыть и того, как Джекс ушел, когда она превратилась в камень. Возможно, ей не верилось, что можно найти для нее замену, но зато она охотно верила в то, что Джекс позволит ей пострадать или чего похуже, если это поможет ему добиться желаемого.

– Теперь я понимаю, почему ты игнорируешь гостей на торжествах, – фыркнула Эванджелина, почти переходя на бег, чтобы угнаться за ним. – Если бы с тобой действительно кто-то заговорил, то они бы перестали секретничать о том, какая ты загадочная личность, и начали обсуждать то, как сильно тебя ненавидят.

Джекс искоса взглянул на нее.

– Подлость тебе не идет, Лисичка. И я не игнорирую всех подряд. Прошлой ночью у меня завязался занимательный разговор с твоей сводной сестрой.

– Держись от нее подальше, – предупредила Эванджелина.

– Забавно. Я как раз собирался сказать тебе то же самое.

Губы Джекса изогнулись, напоминая полумесяц, в ожидании, когда она клюнет на наживку. Спросит, что означает его предостережение. Вопрос крутился у нее на кончике языка. Но Эванджелина не хотела снова сомневаться в своей сводной сестре. Марисоль не была той, кто обратил в камень гостей на свадебном торжестве или околдовал принца, чтобы он полюбил ее. На ее репутации лежала тень проклятья, которого она не заслужила, и именно такой могла бы стать Эванджелина, если бы ее воспитывала Агнес, а не родители.

– Я полагаю, ты игнорируешь меня, потому что догадываешься, что она ревнует тебя.

– Прекрати, – отозвалась Эванджелина. – Я не позволю тебе вбить клин между нами.

– Клин уже вбит. Эта девушка тебе не подруга. Она сколь угодно может говорить себе, что хочет ею быть, но куда больше хочет заполучить то, что есть у тебя.

– Неправда! – огрызнулась Эванджелина. И она могла бы продолжать спорить. Могла бы препираться с Джексом до скончания Времени. К счастью для Времени, путь к имению Фортуны был коротким и они уже добрались до двери. Она была нежно-фиолетовой, цвета замороженной сливы, с дверным молотком в форме херувима.

Джекс схватился за кольцо херувима и дважды быстро постучал им по двери.

Эванджелина готова была поклясться, что херувим нахмурился, словно разделял его чувства.

Она бы тоже не хотела, чтобы Джекс прикасался к ней. Только не снова. Ее губы до сих пор покалывало от его прикосновения, и Эванджелина знала, что если облизнет их, то вновь почувствует вкус его крови. Он пометил ее. А теперь планировал использовать.

Нервы натянулись, когда дверь перед ней отворилась. Она снова задумалась над тем, чего на самом деле хочет Джекс и что ее поцелуй сделает с матриархом Фортуной.

Пока слуга провожал ее и Джекса внутрь, она пыталась разгадать, что богу Судьбы могло здесь понадобиться. Сразу стало ясно, что Фортуны были очень богаты. Все предметы в их сказочном замке были вдвое больше, чем в доме, где выросла Эванджелина. Даже ковры казались такими ворсистыми, что с каждым шагом в них утопали каблуки ее сапог. Но Эванджелина сомневалась, что Джекса привлекало лишь богатство.

Она внимательно наблюдала за ним, стараясь проследить, не останавливается ли его взгляд на каких-то конкретных предметах. Слуга вел их мимо вереницы портретов людей с белокурыми волосами и рисованными улыбками, а затем усадил в теплой гостиной с двумя потрескивающими мраморными каминами, полированным кварцевым пианино и большим эркером. Из окна открывался очаровательный вид на запорошенный снегом сад, где пушистый снежный кот гонялся за задорным голубым дракончиком, из пасти которого вылетали веселые искорки.