Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 118 – Хейзел Райли

— Я делал это не ради прощения. Это был правильный шаг после того, что мы наговорили.

Я беру его лицо в ладони и подтягиваю к себе почти вплотную. Касаюсь губ — целомудренно — и трусь кончиком носа о его.

— Спасибо. Правда, спасибо.

Он успевает коротко улыбнуться — и тут же крадёт у меня более глубокий поцелуй. Каждая клетка во мне просыпается, остро сознавая его близость. Я скольжу ладонями по шее, обвожу плечи. Полной ладонью трогаю его ещё влажную грудь и кончиками пальцев обрисовываю дорожки пресса.

— Тебе бы душ, — шепчу ему в губы.

У него всё ещё приоткрыты губы, будто ждёт, что я снова его поцелую.

— Если ты перестанешь меня трогать, может, я найду силы оторваться от тебя и сходить одна.

— Или можешь взять меня с собой в душ.

Его реакция — мгновенная. Даже не поднимаясь, он обхватывает меня за талию и тянется к спортивной сумке.

— Держись крепко, — приказывает.

Я обхватываю его голени за спиной, и Хайдес встаёт, удерживая меня без малейшего усилия. Я бы рассмеялась, если бы его ладони не прижимались к моим ягодицам, а зубы не возились с моим ухом.

Он заходит в душевые, где кабинки отделены друг от друга стенками, — я их хорошо знаю. Вместо того чтобы опустить меня на пол, прижимает к стене, блокируя своим телом.

— В последний раз, когда мы были здесь, я бросил тебе вызов — принять душ рядом со мной. Ты сняла одежду со своей фирменной наглой улыбочкой, а я даже не решился на тебя взглянуть. Я тогда пообещал, что в другой раз раздевать буду я — и без твоей нежности. Я изводил себя, стоя под душем рядом, чтобы не подсматривать. Ты заставила меня страдать, Хейвен.

Я скольжу чуть ниже, чтобы прижаться пахом к нему. Хайдес рычит, по-звериному.

— Сегодня мы можем всё исправить.

— Я не прикасался к тебе с Рождества. Ты даже не представляешь, что бы я с тобой сделал, — шепчет мне в ухо, освобождая мне застёжку лифчика под свитером.

— Скажи… — хотела, чтобы это прозвучало как приказ, а вышла мольба.

— Ах, хочешь поговорить? А я думал, ты предпочла бы дела, — усмехается.

Он двигает бёдрами, создавая то самое трение, которого я добивалась. Я прикусываю щёку, чтобы не застонать. Его ладонь обхватывает мой затылок — хватка уверенная, но не душит, от неё по коже бегут мурашки, глаза сами закрываются.

— Если я начну перечислять, что бы я сделал с тобой, мы здесь до утра останемся.

— Тогда просто делай, — выдыхаю. — Раздевай меня. Раздевайся сам. Целуй. Что угодно.

Ответа нет. Открываю глаза — встречаю его сводящий с ума усмешливый взгляд. Он откидывает мне прядь со лба, ладонью поддерживает меня за бёдра.

— Тебе повезло. В этот раз я не заставлю тебя говорить по-гречески.

Он отходит от стены и мягко ставит меня на пол. Становится на одно колено, расшнуровывает и снимает мои ботинки.

— Вон. Из. Этой. Чёртовой. Одежды, — шепчет.

Я стаскиваю свитер, он расстёгивает молнию на джинсах. Пока я тянусь к его брюкам, они уже у моих щиколоток. Мы оба ещё в белье, когда он набрасывается на мой рот так голодно, что нас отбрасывает к душевым. Моя спина встречает холодную плитку, по позвоночнику бежит дрожь. Хайдес стягивает с меня трусики, не давая времени снять с него. Он лишь отходит, чтобы сложить вещи на раковину и зубами распаковать презерватив.

Он идёт медленно, полностью обнажённый, прекрасный, не отрывая от меня взгляда. Смотрит только в лицо, не ниже — и от этого сердце колотится сильнее.