Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 130 – Хейзел Райли

Дионис громко фыркает:

— И что, я не прав? Вы вообще видели, какая мы семейка психов? Я не хотел иметь с вами дел. И тем более — таскать это дурацкое имя «Дионис». Мне было восемнадцать, Гиперион с Тейей открыли нам доступ к деньгам, вот я и воспользовался случаем, уехал и начал новую жизнь во Франции.

— И зачем же вернулся? — спрашиваю. — Раз там так хорошо…

— Потому что, как ни крути, я люблю братьев. Я пытался увезти их с собой, но они отвернулись. Тогда я принял это за предательство. А сегодня думаю, что они просто рабы этой семьи и не понимают, что могли бы освободиться от её безумий. — Он поднимает на меня пистолет, лишь указывая им. — То, что делает с тобой Кронос, — одно из них, Хейвен.

Тело Хайдеса тут же встает передо мной щитом:

— Опусти пистолет. Немедленно!

Похоже, Дионис только сейчас осознаёт, что поднял его. С нервным смешком прибирает оружие:

— Боже, не специально. Ты защитничек, Малакай, да?

— Дионис, давай поговорим без публики, — на сей раз спокойно вступает Посейдон. — И без оружия.

— Кайли, ты же знаешь, я не могу приближаться к вам. Стоило попробовать — вы почти сдали меня Гипериону и Тейе.

Кайли? Значит, у Посейдона тоже второе имя — как у Хайдеса Малакай.

— Мама с папой — не Кронос и Рея, — защищает их Зевс. — Они правда дали нам любовь и уважение. А ты их предал. Ты должен им кучу денег и вернёшь. Я возьму тебя за шиворот и притащу к ним, уверяю…

Дионис снова вынимает пистолет и взмахивает им в воздухе:

— Я понял. К «семейному примирению» вы не готовы. И ладно. Я здесь только из-за Хейвен. Говорить буду с ней. И только с ней.

— С чего ты взял, что я хочу с тобой говорить? — парирую.

Он мотает головой, всё ещё держа пистолет:

— Потому что я могу помочь. Как, по-твоему, твой брат выбрался из Лабиринта живым? Если бы не я — он бы умер. Ты это понимаешь, Хейвен?

Это моё слабое место. Ньюта я люблю больше всего на свете, и любой, кто ему помогает, автоматически получает кредит доверия.

— Не слушай его, — одёргивает меня Гера. — Врёт. Наверняка уже всё разтранжирил и пришёл украсть ещё. Позор семьи.

В её глазах — в отличие от мужских — мелькает боль. Наводит на мысль, что ближе всех к Дионису была именно она. И ей досталось больше остальных.

— Ах да, Лиззи? — он нажимает на её прежнее имя, которое я уже считала ложным. — Знаю, здесь ты так представлялась, пока не раскрыла личность. Не строй из себя сталь. «Лиззи» — прозвище, которое дал тебе я. И знаю, что ты мне веришь.

Гера опускает голову и молчит. Зевс обнимает её за плечи, мягко прижимает к себе. Они, как и все Лайвли, любят друг друга. Просто ранены тем, что Дионис их бросил, и всё ещё в цепях у Титанов.

— Хейвен, — зовёт меня Дионис. Он медленно пятится к выходу. — В записках я оставил, как со мной связаться. Напиши. Поверь, я могу помочь.

Паника накатывает. Кому верить — Зевсу или Дионису? Голова — Зевсу, сердце — Дионису.

— Подожди! Дай хоть один веский повод.

Он всё дальше:

— Среди Хайдеса, Аполлона, Гермеса, Афродиты и Афины есть тот, кто врёт. Я могу сказать, кто. Это достаточно весомо, Хейвен? — спрашивает, явно забавляясь.

***

Чуть позже Зевс выходит из ванной моей комнаты, челюсть сжата. Резко выдыхает носом — будто всё это время задерживал дыхание. Наши взгляды пересекаются.

— Закончил блевать?