Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 153 – Хейзел Райли

Глава 26. …ПЕРЕСТАЛА СЧИТАТЬ ЗВЁЗДЫ

В некоторых традициях Афродиту связывают и с утренней звездой — Эосфором, и с вечерней — Геспером. Эти образы подчеркивают её силу и красоту, соотнося их с сиянием небес.

Первое, что я слышу после выстрела, — крик. От того, от кого я ожидала меньше всего: Кроноса. Он бросается вперёд, протянув руку, словно может поймать Афродиту и заслонить её от пули, которая уже пробила её грудь. Падает на колени с такой силой, что я не сомневаюсь — он ушибся. Это крик отца по дочери, которую он любит.

Второе — голос Гермеса. Он держит сестру на руках, поддерживая её голову.

— Нет, нет, нет, нет, — твердит он как безумный. — Афродита, нет, всё хорошо, ты в порядке.

Я не могу пошевелиться. Каждый мускул парализован страхом, который я испытывала всего несколько раз в жизни. На белоснежной ткани её свитера расплывается кровавое пятно, и меня тошнит.

— Надо вызвать скорую, — вмешивается Зевс, и даже с паникой на лице он умудряется мыслить здраво. — Гера, звони. Быстро.

— Это я попала, — произносит Афина, неподалёку от сестры, с расширенными глазами и ледяным голосом. Её передёргивает. — Я её убила? Это я её убила.

Аполлон, смертельно бледный, опускается на колени, чтобы оценить ситуацию.

Гермес качает головой; его руки так дрожат, что удержать Афродиту становится трудно, и у меня наворачиваются слёзы.

— Не поздно! Звоните! Звоните!

Афродита издаёт слабый хрип, глаза приоткрываются на едва заметную щёлочку, показывая ту же яркую голубизну, что и у брата-близнеца.

— Герм… — шепчет она.

Он прижимает её к себе, укачивает, словно младенца.

— Не говори, не трать силы. Держи глаза открытыми, не говори. Всё будет хорошо. Скорая уже едет. Едет.

Афродита качает головой, смиряясь.

Лицо её покрывается потом, кожа стремительно бледнеет. Грудь судорожно вздымается, дыхание становится неровным. Она больше не может.

— Не переставай считать, Герм, — выдыхает она. — Не переставай считать звёзды.

Я не понимаю, но чувствую — это что-то личное, их тайна. И правда: Гермес отвечает:

— Ты же обещала, что сама будешь считать для меня. Всю жизнь. И скажешь число. Останься, Афродита. Останься и считай звёзды на небе. Считай. — Его голос срывается, он вот-вот разрыдается.

Она улыбается печально, но с любовью.

— Не потеряй себя, Гермес. Обещай. Продолжай жить. И…

Мы замираем в ожидании конца фразы. Афродита тянет руку влево — туда, где стоит Афина. Манит её. Но тут же обессилено роняет ладонь на плитку.

— …не вини себя, Афина, — добавляет.

Ещё один хрип.

Гермес твердит:

— Нет, нет…

Аполлон замер, как и я, не в силах сдвинуться ни на миллиметр.

Хайдес — ближе всех. Застыл, шокированный.

Кронос рыдает, всё ещё на коленях, сотрясаемый отчаянными всхлипами. Его лицо багровое, по щекам катятся непрерывные потоки слёз.

Афродита бросает последний взгляд на брата.

— Не переставай считать, Эли.

Делает последний вдох — и задыхается на полуслове. Слеза скатывается по щеке. Тело обмякает. Она уходит так — с глазами, распахнутыми в ночное небо, в объятиях брата. С губ сходит тихая, обречённая улыбка.

— Афродита… — зовёт Гермес, не в силах осознать произошедшее. — Афродита? Афродита? Нет! Афродита! — твердит он и трясёт её.

Зевс и Посейдон подхватывают его за руки, Гера пытается принять тело Афродиты, убирает в карман телефон, с которого собиралась вызвать скорую. Афродита уже знала: это было бесполезно.