Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 220 – Хейзел Райли

— Сегодня днём он пришёл прочитать мне стихотворение. Это даже было бы мило, если бы он не забыл поменять имя Афины на моё. — Она раздражённо качает головой. — Я бы ему даже дала шанс.

Мне трудно поверить, что девушка дала бы шанс Лиаму — особенно после его стихов.

Между нами воцаряется спокойная, тёплая тишина. Обычно паузы между чужими людьми неловкие. Но с Хелл этот покой — как раз то, что нужно.

— У нас много общего, знаешь? — говорю через какое-то время.

— Да? И что же?

— Наши имена одинаково коверкают, — начинаю загибать пальцы. — Мы обе — жертвы музыкальных сетов Ареса. И у нас нет подруг, которым можно выплакаться.

Мы серьёзно смотрим друг на друга. Потом Хелл протягивает кулак, и я стукаюсь своим.

— Рай и Ад.

Глава 39. НИКОГДА НЕ НРАВИТЬСЯ

Говорят, Афина родилась из головы Зевса. Царь богов проглотил первую жену, Метиду, опасаясь, что она родит сына, который превзойдёт его силой.

Богиня явилась на свет уже вооружённой — и кричащей.

Хайдес

Я никогда не был счастлив. Я всегда действую так, чтобы не чувствовать боли. Всё, что я делал и говорил, каждый выбор — не чтобы прийти к счастью, а чтобы не болело.

Иногда думаю, что то, что меня бросили через несколько часов после рождения, — самый великодушный подарок, который сделала мне жизнь. Потому что это та боль, которой я не помню — в отличие от всех остальных.

Помню обрывки приюта. Как остальные дети держались от меня подальше.

Помню размытое лицо девочки, которая, наоборот, играла со мной — и была жуткой приставалой. Помню, что она задержалась ненадолго.

Помню, как в первый раз увидел Кроноса с Реей, как они улыбнулись и сказали: «Хочешь семью, Малакай?»

Помню и тот момент, когда понял: они никогда не станут мамой и папой, о которых я мечтал.

Помню шлепки, крики, выволочки, пощёчины и наказания.

Помню ночи, когда я выстраивал планы побега из этого дома — а потом понимал, что там, снаружи, для меня нет места. И, возможно, лучше принадлежать семье, чем быть одному.

Помню, как хотелось, чтобы меня обняли и погладили. Я не просил, чтобы это было каждый день; мне бы хватило редкой ладони на щеке. Руки в волосах. Поцелуя в лоб.

Мне не нужно было счастье. Мне нужно было просто меньше боли.

Стоит мне войти в мини-гостиную и увидеть Лиама на диване, как я закатываю глаза и разворачиваюсь. Чья-то рука хватает меня за рукав худи и тянет назад.

— Перестань быть козлом, Дива, — одёргивает меня Гермес.

Как всегда, он голый. Голый — и с дымящейся кофеваркой в руке.

— Сегодня у меня нет сил терпеть Лиамовы приколы, — обрываю я.

К моему удивлению, Лиам уныло кивает и собирается подняться. Только теперь замечаю: он не такой бодрый, как обычно. Похоже, совсем расклеился.

Ну и ладно. Моя жизнь рушится, а девушка, которую я люблю, рискует умереть в лабиринте. Его драму можно и подождать.

— Нет, Лиам, сиди. Забей на этого мудака, — успокаивает его Гермес и усаживает обратно.

В этот момент дверь распахивается, и вваливается Афина. Завидев Лиама, она реагирует как я: делает шаг назад, но Гермес жестом велит остаться и помочь. И она — поздновато — тоже замечает, что Лиам не в духе.

— Что здесь происходит? — осторожно спрашивает она, приближаясь.

Лиам поднимает на неё грустные глаза и вздыхает:

— Очередной отворот-поворот от женщины.

— Странно, обычно ты прирождённый казанова… — бурчу я. Беру кружку и вырываю у Герма кофеварку, чтобы плеснуть себе кофе.