Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 94 – Хейзел Райли

Выходит, я ошибся насчёт визуального контакта. Похоже, Аполлон стесняется только её. Да у него банально влюблённость — очевидно же. Такая платоническая петрушка, от которой у меня всегда мурашки — в худшем смысле.

— Мне жаль. За всё, — шепчет Аполлон. — Когда сможешь — поговорим.

— Скажи одно: сколько мы были в приюте вместе? — спрашивает она. — Там были только мы двое?

— Мы все были одиноки, — вмешивается Афина. — Кроме Герма и Афродиты — они кровные близнецы. И, видимо, вы с Аполлоном. Просто тебя не усыновили наши родители.

Аполлон кивает:

— Не помню точный срок, Хейвен. Но ты была с нами недолго. Ты пришла, когда я уже там был. А ушла…

— Около четырёх месяцев, — подсказывает Кронос. Он такой счастливый и беззаботный, что меня слепит злость. Я бы с радостью придушил его прямо сейчас, если бы не было куда веселей привязать где-нибудь и мучить ежедневно, пока не взмолится о смерти.

— Мало, — комментирует Лиам, и, к несчастью, теперь он перестал есть и начал говорить. — И вы настолько близки?

— В отличие от Хейвен, я отлично помню годы в приюте. Мне нравилось быть одному. Я даже во двор не выходил. В столовую отказывался ходить — мне носили еду в комнату. Где я был категорически один, — говорит он и пытается держаться ровно, как всегда, но в его хрипе слышится укол эмоции. — Хейвен была моим первым другом. Я был только с ней. Она часто приходила ко мне, но я видел, как она смотрит в окно — туда. Поэтому я начал понемногу выходить в сад. Только чтобы ей было хорошо. А потом…

— Её забрали, — подытоживает Кронос. Похоже, усыновление Хейвен он пережил так, что до сих пор кипит, стоит лишь намекнуть: — Её отец и та, что была её мать, вместе с Ньютом.

Хейвен тяжело. Это видят все. Хайдес всё ещё держит её, и Кроносу это не нравится. В конце концов, сестру так не обнимают.

— Почему ты не согласился сказать сам, без этого видео? — наконец давит Хейвен. Ещё минуту назад она была потрясена, а теперь — злится. — Из-за тебя я упустила возможность закрыть ещё пятьсот тысяч долга.

Аполлон суёт руки в карманы и пожимает плечами. Вдруг снова мальчишка из ролика:

— Я боялся твоей реакции. Не хотел, чтобы ты разозлилась или подумала, что я тебя обманывал.

— Но ты обманул, по факту, — напоминаю я. — Воспользовался её паникой и тем, что она не могла к нам добраться, чтобы перекроить её слова и отправить брата в лабиринт.

Его зелёные глаза вспыхивают. Он так хочет врезать мне, что это прямо-таки развлечение.

— Тебе, насколько помню, мой выбор был весьма по душе.

— Доказательства? — дразнюсь.

Хейвен кусает губу — наверное, чтобы не высказать мне всё, что думает. Здесь все знают, насколько я тогда радовался.

— Хорошо, что усыновлял тебя не я, — неожиданно «по-доброму» роняет Кронос Лайвли, чем шокирует зал. — Ты, должно быть, свёл моего брата с ума. Как он?

Я на секунду задумываюсь. Можно ли ответить и заодно его оскорбить? Есть у меня такая фраза?

Меня опережает локоть Зевса:

— Помни, о чём мы говорили с Хейвен, — едва слышно шепчет он.

Верно. Хейвен. Саркофаг. Лабиринт. Убрать его. Как — пока неясно, но поймём. У нас есть Афина, стратег войны, и я — специалист по изящно разрушительным планам.

Ищу взгляд Хейвен — она смотрит в пустоту. Прошу помощи у Хайдеса. Любопытство его гложет: он уловил мой обмен с Зевсом. Не знаю, сколько услышал, но шепчет Хейвен что-то на ухо.